Мрачный Жнец

Эвадна Торт была не из тех медиумов, что пытаются выпендриться завесами из бус и дымом благовоний, отчасти потому, что не выносила благовоний, но в первую очередь потому, что была действительно хороша в своём деле. Хороший иллюзионист способен удивить публику даже при помощи коробка спичек и совершенно обычной колоды карт – «господа, можете сами убедиться, это совершенно обычная колода карт». Ему не нужны складные столы, которые прищемляют пальцы, и хитроумные шляпы с двойным дном, как у дешёвых фокусников. Так и Госпоже Торт не требовалась лишняя бутафория. Даже высококачественный хрустальный шар она держала, только чтобы порадовать клиентов. Вообще-то, Госпожа Торт могла читать будущее хоть по кастрюле с овсянкой[10]. Могла узреть откровение на сковородке, где жарится бекон. Она всю жизнь провела погружаясь в мир духов. Впрочем, в случае с Эвадной «погружение» не вполне точный термин. Она не просто погружалась. Скорее уж, пинком открывала дверь в мир духов и требовала менеджера.

Вот и сейчас, готовя себе завтрак и нарезая собачий корм для Людмиллы, она услышала голоса.

Голоса были слабыми. Не то чтобы на самой грани слышимости, ведь такие голоса не слышны обычным ушам. Они звучали у неё в голове.

– …Осторожней там… где я… эй, хватит пихаться…

Затем они снова умолкли.

Их сменил назойливый писк из соседней комнаты. Она отложила варёное яйцо и выглянула за занавес из бус.

Звук исходил из-под суровой, солидной мешковины, служившей покрывалом хрустального шара.

Эвадна вернулась на кухню и выбрала сковороду потяжелей. Махнула ей разок-другой в воздухе, чтобы рука привыкла, а затем подкралась к накрытому шару.

Приподняв заранее сковороду, чтобы сразу расплющить любую гадость, она резко сдёрнула покрывало.

Шар медленно вращался в подставке. Эвадна понаблюдала за ним. Затем задёрнула занавески, грузно опустилась в кресло, глубоко вдохнула и спросила:

– Кто там?

Большая часть потолка обвалилась.

Через несколько минут, приложив немало труда, Госпожа Торт высвободила голову.

– Людмилла!

В коридоре послышались мягкие шаги, и что-то вошло в дом с заднего двора. По форме своей это, безусловно, была женщина, даже привлекательная, одетая в самое обычное платье. Только она явно страдала от излишнего оволосения, с которым не могли справиться все розовые бритвочки в мире. А ещё, похоже, в этом сезоне в моду вошло отращивать когти и клыки подлиннее. От такой твари впору было ожидать звериного рыка, но она заговорила приятным и явно человеческим голосом:

– Мама?

– Йа тута, внизу.

Зловещая Людмилла подняла огромный обломок и с лёгкостью отбросила его:

– Что случилось? Ты что, ясновидение забыла включить?

– Йа его отключила, шоб поговорить с пекарем. Божечки, у мене душа в пятки ушла.

– Сделать тебе чашечку чаю?

– Не надо. Ты ж знаешь, в Энти Дни у тебе чашки из рук валятся.

– Я уже лучше справляюсь, – возразила Людмилла.

– Молодчина, девочка моя, токмо я сама всё сделаю, но спасибо тебе.

Госпожа Торт встала, стряхнула гипсовую пыль с фартука и добавила:

– Они там кричали! Кричали! Все одновременно!

Модо, садовник Университета, как раз пропалывал розарий, когда старинный бархатный газон разверзся рядом с ним и исторг из глубин неистребимого Ветрома Сдумса, моргающего от яркого света.

– Это ты, Модо?

– Верно, господин Сдумс, – ответил гном. – Помочь вам вылезти?

– Думаю, сам справлюсь, но спасибо.

– У меня в сарае лопата, если вам нужно.

– Нет-нет, всё совершенно в порядке. – Ветром вытащил себя из газона и смахнул грунт с остатков мантии. – Извини за газон, – добавил он, оглянувшись на дыру.

– Ничего страшного, господин Сдумс.

– А сколько лет ушло на то, чтобы придать ему такой идеальный вид?

– Примерно пять веков, полагаю.

– Божечки! Прошу прощения. Я целился в погреба, но, похоже, заплутал.

– Да не волнуйтесь так, господин Сдумс, – беззаботно ответил гном. – Сейчас всё растёт просто с безумной скоростью. Я засыплю яму к вечеру, засею заново, и пятьсот лет пролетят так, что и не заметите.

– Судя по тому, куда всё катится, замечу, – проворчал Ветром и огляделся. – А аркканцлер на месте?

– Видел, как все пошли во дворец, – ответил садовник.

– Тогда, пожалуй, лучше пойду по-быстрому помоюсь и переоденусь. Не хочу больше никого пугать.

– Я слыхал, вы не просто умерли, вас ещё и похоронили? – спросил садовник, когда Сдумс заковылял прочь.

– Всё верно.

– Но вас, я смотрю, в гробу не удержишь, да?

Ветром обернулся.

– Кстати говоря… а где у нас улица Вязов?

Модо почесал ухо:

– Вроде возле улицы Паточной шахты.

– Ах да. Вспомнил.

Модо вернулся к прополке.

Цикличность смертей Ветрома Сдумса его не пугала. Что такого? Деревья умирают к зиме – а по весне пускают новые почки. Сухие семена ложатся в землю – и вырастают молодые побеги. По сути, ничто не умирает надолго. Взять хоть тот же компост.