Мрачный Жнец

Позади них декан пытался помешать главному философу превратить жреца Оффлера, бога-крокодила, в набор чемоданов, а у казначея хлестала кровь из носа от меткого удара кадилом.

– Нам нужно действовать одним фронтом, – объявил Чудакулли. – Ладно?

– Согласен, – ответил первосвященник.

– Ладно. Временно!

На уровне глаз синусоидой проплыл коврик. Первосвященник вернул флягу с бренди.

– Кстати, мама говорит, ты ей давно не писал, – сказал он.

– Да… – Прочие волшебники глазам бы не поверили, заметь они, как смутился и покраснел их аркканцлер. – Я был занят. Ты же знаешь, как это бывает.

– Она просила напомнить, что ждёт нас обоих на обед в честь Страшдества.

– Я не забыл, – хмуро ответил Чудакулли. – Обязательно приду. – Он повернулся к разразившейся позади схватке. – Кончайте уже, ребят, – сказал он.

– Братие! Смирите гнев свой! – возопил первосвященник.

Главный философ отпустил голову верховного жреца культа Хинки. Пара кюре перестала мутузить казначея. Все принялись приводить в порядок одежду, искать шляпы и смущённо покашливать.

– Так-то лучше, – сказал Чудакулли. – А тем временем мы с его преосвященством первосвященником решили…

Декан покосился на коротышку-епископа.

– Он пнул меня! Эй! Ты пнул меня!

– О, нет, сын мой, я не делал сего.

– Делал, чёрт побери! – прошипел декан. – Сбоку, чтобы никто не видел!

– …Мы решили, – повторил Чудакулли, глядя на декана в упор, – найти решение текущих пертурбаций в духе братства и доброй воли, и тебя это тоже касается, философ.

– А что я-то? Он меня толкнул!

– Что ж, да простят тебя боги! – с жаром ответил архидьякон Трума.

Сверху что-то громыхнуло. По лестнице галопом проскакал шезлонг и с разгону врезался в двери зала.

– Кажется, охрана всё ещё вытаскивает патриция, – предположил первосвященник. – Видимо, даже потайные ходы самозаперлись.

– Что, все сразу? Я думал, у этого хитрого чертяки они повсюду, – усомнился Чудакулли.

– Взяли и заперлись, – заявил первосвященник. – Все до одного.

– Все, кроме одного, – поправил голос позади них.

Из стены вышла фигура. Человеческая, но лишь в целом. Тощий, бледный патриций, одетый в пыльный чёрный костюм, всегда казался Чудакулли больше похожим на хищного фламинго. Если, конечно, бывают чёрные фламинго, невозмутимые, как камни.

Голос Чудакулли почти не изменился, когда он обернулся, разве что в нём стало больше сладкого сиропа.

– А-а, лорд Витинари, – сказал он. – Я так рад, что вы целы и невредимы.

– Джентльмены, я жду всех вас в Продолговатом кабинете, – сказал патриций. Позади него бесшумно закрылась часть стены.

– Хм, мне кажется, там наверху целый взвод гвардейцев пытается освободить… – начал было первосвященник.

Патриций отмахнулся.

– Не будем им мешать, – сказал он. – По крайней мере, у них есть занятие, дающее чувство собственной важности. Иначе им придётся просто стоять по углам день-деньской, мечтая о походе в туалет. Пройдёмте сюда.

Начальники прочих гильдий Анк-Морпорка появлялись поодиночке и парами, постепенно заполняя зал.

Патриций угрюмо разглядывал бумаги на своём столе, пока они спорили.

– Ну, это точно не мы, – сказал главный алхимик.

– Но ведь именно из-за вас вещи постоянно взлетают на воздух, – заметил Чудакулли.

– Да, но только из-за непредвиденных экзотермических реакций, – возразил алхимик.

– Когда взрываются, – перевёл его заместитель на лету.

– Вещи взлетают на воздух, но после этого падают. А не летают кругами или, например, сами собой откручиваются, – заявил главный, нахмурившись на него. – И к тому же зачем нам это делать с самими собой? Я вам говорю, у меня в мастерской творится ад! Вещи летают туда-сюда! Не успел я войти, как большая и очень дорогая колба разбилась вдребезги!

– Мерри, кажется, это был очень ценный опыт!

Груда тел расступилась, выдвинув вперёд генерального секретаря и верховного дурака Гильдии шутов и пересмешников. Он задрожал при виде такого внимания – впрочем, он и так всё время дрожал. Выглядел он так, будто его лицо слишком много раз служило мишенью для тортов, его спина всегда была белая, а нервы готовы лопнуть окончательно при звуке очередной подушки-пердушки. Мастера других гильдий старались говорить с ним ласково – так разговаривают с людьми, стоящими на краю очень высокой крыши.

– Что ты хотел сказать, Джоффри? – уточнил Чудакулли как можно мягче.

Шут сглотнул.

– Ну, видите ли, – пробормотал он, – колба была дорогая, то есть ценная, а алхимики с её помощью ставили опыты. Вот и получается каламбур «ценный опыт», который алхимик как бы приобрёл. Ценный опыт. Понимаете? Игра слов. Эм-м… Не очень смешно получилось, верно?

Аркканцлер поглядел в его глаза, похожие на два потёкших яйца.

– Ах, это шутка, – понял он. – Ну конечно. Хо-хо-хо! – Он махнул рукой, чтобы остальные подхватили.

– Хо-хо-хо, – повторил первосвященник.

– Хо-хо-хо, – согласился глава Гильдии убийц.

– Хо-хо-хо, – подтвердил алхимик, – и знаешь, шутка ещё смешнее оттого, что колба была не для опытов.