Мрачный Жнец

– Так, значит, вы хотите мне сказать, – произнёс патриций, когда шута заботливо увели прочь, – что никто из вас не несёт ответственности за происходящее?

При этих словах он со значением посмотрел на Чудакулли.

Аркканцлер уже собирался ответить, как вдруг заметил краем глаза движение на столе патриция.

Там стояла моделька дворца в стеклянном шарике. А рядом с ней лежал нож для бумаг.

И этот нож медленно сгибался.

– Ну? – переспросил патриций.

– Это не мы, – без выражения промямлил Чудакулли. Патриций проследил за его взглядом.

Нож уже свернулся в дугу.

Патриций оглядел перепуганную толпу и нашёл в ней капитана Докси из Дневной Стражи.

– А вы можете что-то с этим сделать?

– Эм-м… С ножом, сэр? Ну… Думаю, можно его арестовать за злостное сгибание.

Витинари всплеснул руками.

– Итак. Это не магия! Это не боги! Это не люди! Так что это? И кто это остановит? Кого ещё мне вызвать?

Полчаса спустя стеклянный шарик исчез. Никто этого не заметил. Впрочем, как всегда.

А вот Госпожа Торт знала, кого ей вызвать.

– Ты тут, Один-Человек-Ведро? – спросила она.

И пригнулась, просто на всякий случай.

Из пустоты просочился тонкий и недовольный голосок:

«где вы были? тут яблоку негде упасть!»

Госпожа Торт закусила губу. Прямой ответ означал, что её дух-проводник тревожился. Когда его ничто не беспокоило, он мог минут пять болтать о бизонах и великих белых духах. Хотя единственное, что Один-Человек-Ведро мог при жизни сделать с духами – это выпить их по ошибке, приняв за огненную воду. И лучше не думать, что он сделал бы с бизоном. А ещё он упорно вставлял слова типа «ум-м» и «хау».

– Что ты имеешь в виду?

«у вас там катастрофа случилась или что? или какая чума на десять секунд?»

– Нет. Вроде ничего такого.

«а тут всё переполнено, знаете ли, что всех держит?»

– Да что ты имеешь в виду?

«цыццыццыццыц, я пытаюсь говорить с мадам! да, вот вы там, притихли! лады? сосибочки…»

Госпожа Торт разобрала другие голоса, пытавшиеся его заглушить.

– Один-Человек-Ведро!

«это я-то дикарь? а знаешь, что этот дикарь тебе скажет? а? так вот слушай, я тут уже более сотни лет! и не потерплю такого обращения от того, чей труп ещё не остыл! а вот и да, ты…»

Его голос утих.

Госпожа Торт стиснула зубы.

Его голос вернулся.

«…ах так, значит? так, значит? может, при жизни ты и был крут, приятель, но здесь и сейчас ты всего лишь простыня с дырками! ой, не нравится ему, ну…»

– Мам, он сейчас опять драку затеет, – сказала Людмилла, лежащая клубочком у очага. – Он всегда говорит людям «приятель», когда собирается морду набить.

Госпожа Торт вздохнула.

– И похоже, он собирается её набить куче народа, – добавила Людмилла.

– Ой, ну ладно. Принеси-ка мне вазу. Только, чур, дешёвую.

Многие полагают, но немногие точно знают, что у всего есть духовная форма и всё после гибели какое-то время существует в узком просвете между мирами живых и мёртвых. А это важно.

– Нет, не эту. Эта бабушкина.

Этот призрачный остаток существует недолго, если его не удерживает сознание, но в зависимости от того, что вы задумали, этого может и хватить.

– Вот эта подойдёт. Мне никогда узор не нравился.

Госпожа Торт взяла из лап дочери оранжевую вазу, расписанную розовыми пионами.

– Ты ещё тут, Один-Человек-Ведро?

«…ты у меня сейчас пожалеешь, что умер, жалкий ты…»

– Лови.

Она бросила вазу в очаг. Ваза разбилась.

Через мгновение донёсся звук с Той Стороны. Точь-в-точь такой, как если одного бестелесного духа другой бестелесный дух приложил духом вазы.

«То-то, – раздался голос Одного-Человека-Ведро, – а у неё там ещё таких штук много, ясно?»

Мать и мохнатая дочь Торты кивнули друг другу.

Когда Один-Человек-Ведро вновь заговорил, в его голосе сочилось самодовольство.

«просто немного восстановил тут субординацию, – сказал он. – мальца расчистил личное пространство. у нас тут куча проблем, Госпожа Торт здесь как в приёмной…»

Его перебил пронзительный гвалт других бестелесных голосов.

«…вы не могли бы передать послание господину…»

«…скажите ей, кошелёк с золотыми спрятан в дымоходе…»

«…пусть не отдаёт серебро Агнессе, а то она такое сказала про нашу Молли…»

«…я не успела покормить кота, пусть кто-нибудь…»

«…цыццыццыццыц! – Это снова был Один-Человек-Ведро. – вы что, не понимаете? это спиритический сеанс! а вы со своими котами лезете! тут положено говорить всякое вроде „я здесь очень счастлив, жду не дождусь, когда вы присоединитесь“».

«…ну погоди, если все к нам присоединятся, мы тут по головам ходить будем…»

«…суть не в том, не в том суть, я что хочу сказать, когда ты призрак, надо говорить как положено. госпожа Торт?»

– Да?

«вам надо кому-нибудь об этом рассказать…»

Госпожа Торт кивнула.

– А теперь уходите все, – сказала она. – У меня опять начинается мигрень.

Хрустальный шар померк.

– Ну что? – сказала Людмилла.

– Жрецам рассказывать не буду, – отрезала Госпожа Торт.

Не то чтобы Госпожа Торт не была религиозна. Была, и, как вы уже поняли, весьма и весьма.