Мститель

Остальные согласились, и все поскакали к шатру, который охраняли четыре человека.

− Назад! – крикнул подъезжающим первый страж, беря копье наперевес.

− Чей это шатер? – спросил с удивлением Зандштеде.

− Иво Шенкенберга, – ответил тот.

− А сам Шенкенберг тоже здесь? – осторожно спросил

Рисбитер.

− Начальник уехал в город. Отъезжайте подальше, к шатру никому не разрешено приближаться.

− Ты с ума сошел, негодяй? Знаешь ли ты, с кем говоришь?

− Мне все равно.

− Я – юнкер фон Рисбитер!

− По мне, будь хоть Писбитер, но отойди, не то заколю!

− Наглец! – завизжал Рисбитер, вытаскивая меч.

− Не раздражайтесь, юнкер! – успокоил его Зандштеде.

– Послушай, человек, разве ты меня не знаешь?

− Не знаю.

− Я первый бургомистр города Таллинна Фридрих

Зандштеде, и твой начальник мне подчиняется.

− А я подчиняюсь своему начальнику, и приказ его таков, чтобы никто из посторонних не смел близко подходить к шатру.

− Что же там такое?

− Не твое дело. Убирайтесь отсюда!

− Наглый мужик! – закричал теперь и Зандштеде,

вспыхнув. – Я могу сделать так, что и ты, и твой начальник пожалеете об этом.

− Нет, бургомистр, этот человек прав, – заметил

Мённикхузен одобрительно. – Воин должен повиноваться приказу начальника. Оставим этого молодца в покое и пойдем своей дорогой.

− Отец! отец! – донесся вдруг из шатра звонкий голос.

Мённикхузен задрожал всем телом. . Все прислушались.

− Отец, спаси меня! – опять прозвучал голос Агнес и вдруг смолк, как будто его насильно заглушили.

− За мной! – загремел Мённикхузен, соскакивая с коня.

Он ударом меча отбросил копье стража и ринулся к шатру. Некоторые из спутников последовали за ним.

Стража бросилась им навстречу.

− Прочь с дороги, безумцы! – закричал старый рыцарь.

– Хотите стать между отцом и дочерью? Прочь с дороги, не то быть беде!

До беды было недалеко, так как стража не отступала ни на шаг и люди со всех сторон спешили к ней на подмогу. Рисбитер и пикнуть не решался, в то время как

Мённикхузен яростно размахивал мечом, а бургомистры тщетно старались водворить мир. Началась было горячая схватка, как вдруг занавес у входа в шатер отдернулся и появился Христоф Шенкенберг.

− Что тут за спор? – спросил он громко.

− Христоф Шенкенберг! – воскликнул с упреком

Зандштеде. – Вот как здесь принимают бургомистров

Таллинна?

Христоф сделал вид, будто он только сейчас заметил высоких гостей.

− Вы здесь, господин бургомистр? – воскликнул он, широко раскрыв глаза. – Назад, люди, разве вы не видите, кто эти господа? Как могло случиться такое тяжкое недоразумение? Поверьте, господин бургомистр, я и мой брат в этом нисколько не виноваты. Я очень сожалею..

− Хорошо, хорошо. А теперь исполните немедленно желание этого господина.

− Этот господин. .

− Рыцарь Каспар фон Мённикхузен.

− Каспар фон Мённикхузен! – повторил Христоф с притворным удивлением. – Прошу прощения, что сразу вас не узнал. А чего желает прославленный рыцарь?

− Отдайте мне мою дочь! – гневно воскликнул Мённикхузен.

− Вашу дочь? Мой брат недавно спас из рук русских молодую женщину. Она была тяжело ранена и около недели находилась между жизнью и смертью. Только несколько дней назад, благодаря заботливому уходу, она стала поправляться, но все еще не совсем здорова. Мы боимся, что болезнь помутила ее рассудок. Она все время кричит: «Отец, отец!» – и порывается бежать. А так как в подобном состоянии необходим покой, то Иво, уезжая в город, велел никого чужого к шатру не допускать. Мы –

воины и должны исполнять приказы начальника. Если вы хотите видеть больную, то прошу подождать, пока Иво не вернется из города.

− Очень странно, что запрет Иво сильнее нашего приказания, – сказал едко Зандштеде. – Но пусть будет по-вашему, мы не хотим ссоры. Иво сам ответит нам за это. Но до вечера мы тут ждать не можем. Если нельзя войти в шатер, пусть барышня выйдет сама; она ведь может уже стоять на ногах?

− К сожалению, и это запрещено, – ответил Христоф, вежливо кланяясь.

− Агнес! – громко позвал Мённикхузен. Из шатра ему ответил звонкий крик и вслед за ним послышался как бы шум борьбы. Кровь застыла в жилах Мённикхузена. Но прежде чем он, охваченный новым порывом гнева, успел поднять руку, занавес шатра отлетел в сторону и Агнес, в разорванном платье, пробежав мимо Христофа, с радостным криком упала на грудь отца.

Старый рыцарь был растроган до глубины души. Он долго не находил слов, только бормотал: «Дорогое дитя, дорогое дитя!» – и, схватив обеими руками голову дочери, то целовал ей лицо и волосы, то немного отстранял ее от себя, смотрел на нее и опять целовал. Когда он несколько успокоился, юнкер Ханс решил, что настал его черед.

− Я все время говорил, что вырву тебя из пасти льва!

– воскликнул он с воодушевлением и протянул руки, ожидая, что вновь обретенная невеста бросится в его объятия. Но Агнес отшатнулась от него и сказала с невыразимым презрением:

− Вы?

– Да, я, – подтвердил Рисбитер. – Ведь это мне захотелось поближе осмотреть шатер, и я сразу же обрушился на стражу. Удивительное чутье или, вернее, голос сердца подсказали мне эту счастливую мысль.