Мудрая змея Матильды Кшесинской

Алена посторонилась, с раскаянием вспоминая бледность мадам Бланш, ее нервозность, ее преувеличенный восторг при виде мадам Ружмон… Да сдалась бы ей эта «милочка Сесиль»! Мадам Бланш во что бы то ни стало хотела сохранить свои тайны от бесцеремонной русской, которая лезла в них – честно говоря, из праздного любопытства. От самого обыкновенного нечего делать!

«Мне стало грустно, – подумала Алена словами Печорина из лермонтовской «Тамани». – И зачем было судьбе кинуть меня в мирный круг честных контрабандистов? Как камень, брошенный в гладкий источник, я встревожил их спокойствие…»

А может быть, не в Алене Дмитриевой дело? Ей страшно хотелось снять с себя вину. Может быть, не из-за ее бесцеремонного любопытства стало плохо бабуле стеклодува Жака? Может, что-то случилось?

– Еще минутку, мадам Ружмон! – умоляюще воскликнула она. – А как так вышло, что бедная мадам Бланш вдруг потеряла сознание? Вы о чем-то говорили? Может быть, ее что-то огорчило?

– Какая ерунда! – негодующе воскликнула мадам Ружмон. – Что могло ее огорчить в моем предложении отправиться в кафе и выпить кофе гляссе? Мы пили его здесь и в школьные годы, и потом, во время оккупации, хотя к нам, бывало, приставали немецкие офицеры. Впрочем, некоторые из них были очень любезны! – По ее лицу скользнула легкая улыбка. – Я только напомнила об этом Одиль, как вдруг за спиной взревел мотоцикл, Одиль оглянулась, вскрикнула – и упала. Ее напугал не наш разговор, а мотоцикл! Ведь проезд мотоциклам здесь воспрещен! Но он появился так внезапно, что Одиль, наверное, решила, будто он нас задавит! Поехали, поехали, Мари! – раздраженно скомандовала она, и коляска свернула в ту же боковую улочку, куда только что проследовал ковер с мадам Бланш.

С Одиль Бланш. Одиль Беловой, а вовсе не Черновой, как того требовал сюжет «Лебединого озера».

Алена швырнула пиджак и рюкзак в антикварное кресло, рухнула в соседнее и нервно сцепила руки.

Зачем мадам представилась не своим именем? С какого, как любит выражаться писательница Алена Дмитриева, перепугу?

А вот именно что с перепугу: она заподозрила, что русская гостья этих Детур прочла странное письмо, и встревожилась, что кто-то проник в ее тайны. Но как это могло вообще прийти в голову? Ведь это произошло еще до панегирика дешифровальным талантам Алены. Она на глазах мадам Бланш вынула записку из кармана шортов, а что записка была туда аккуратнейшим образом положена за минуту до этого, мадам Бланш и заподозрить не могла!

Или могла?

Вот именно. И кодовые слова здесь – «аккуратнейшим образом».

Алена вспомнила, как мадам Бланш сжала ее руку с письмом, словно давала знак спрятать его от Жака. И Алена сунула в карман бумажный комок. Потом, когда начала его расшифровывать, хорошенько расправила. А убирая снова в карман, аккуратно свернула.

Именно этот свернутый листок она и подала мадам Бланш. И та не могла не догадаться, что бесцеремонная русская сунула нос в загадочное послание.

Так, сунула. И что?

Как поступил бы любой нормальный человек, если бы ему в руки попалась эта тарабарщина? Пожал бы плечами и сказал мадам Бланш, которая уверяла, что эта бумага для нее необычайно важна: «Какое смешное письмо! Зачем оно вам?»

Или: «Это же сплошная абракадабра! Неужели вы в ней что-нибудь понимаете?»

Или: «Ребенок какой-то пошутил, что ли?»

Алена же промолчала. Вернула письмо молча. При этом аккуратно свернув его, что явно свидетельствовало: она видела, что там написано.

Вот тогда мадам Бланш и забеспокоилась. Но только слегка. Немного. И из чистой предосторожности решила поморочить голову русской, назвавшись Одетт. А может быть, это была просто оговорка. Для всякого, кто знает балет «Лебединое озеро», эти имена не могут не стоять рядом. Вспомнишь одно – сразу вспоминаешь другое. Ассоциативная связь.

Вопрос такой: откуда девяностооднолетней бабуле из Муляна знать балет «Лебединое озеро»?

Хм, она может быть меломанкой. И вообще, обмолвилась же, что приехала из Парижа. Возможно, там пополнила свое образование по части балетов.

Да не важно, по какой причине мадам Бланш называла другое имя! Они с Аленой раньше не общались, зачем им общаться теперь? И вообще, эта русская скоро уедет, так и не узнав, как зовут ее на самом деле…

Но потом, на броканте, услышав восторженные восклицания Маршана, мадам Бланш забеспокоилась всерьез. До того всерьез, что еле владела собой. И достаточно было малейшего повода, чтобы у нее отказали нервы.

Поводом стал мотоциклист.

Почему мадам Бланш так напугал какой-то мотоциклист? Просто потому, что мотор взревел над ухом? Или не просто?

Что, если этот мотоциклист не какой-то? Что, если она его знает? Знает и боится!

Он привез странное письмо? Или не он? И кто он такой?

Это он раскатывал ночью по Муляну и вскрывал замок в доме семейства Детур? Или кто-то другой?

– Слишком много мотоциклистов, – проворчала Алена, устраиваясь поудобнее и доставая телефон. – Но имя хотя бы одного из них я сейчас узнаю!

Она набрала парижский номер и задала вопрос, который буквально жег язык.