Мудрая змея Матильды Кшесинской

М.К. приехала из города в своей карете, а Ники прискакал верхом из лагеря.

Он спрыгнул с коня, взял ее за руку, но не обнял, и Маля поняла, что, если бросится ему на шею, он отстранится.

Ее душили слезы, она не знала, что сказать, что вообще говорят друг другу люди, которые клялись в любви, а теперь расстаются. И изменить уже ничего нельзя, невозможно…

Ники сказал, что Маля может всегда к нему обращаться в случае необходимости и оставаться по-прежнему на «ты». Напоследок добавил:

– Что бы со мною в жизни ни случилось, встреча с тобой останется самым светлым воспоминанием моей молодости.

Наконец он ускакал обратно в лагерь, а Маля осталась у сарая. Она глядела вслед Ники до тех пор, пока он не скрылся вдали. До последней минуты он ехал все оглядываясь назад. Маля не плакала.

Она вернулась в свой пустой, осиротевший дом, куда больше никогда не приедет Ники. Надевала его бухарский халат и ложилась в нем спать. И ревность, ревность мучила ее, когда она представляла своего любимого рядом с невестой.

Да, легко вообразить, что испытала в день свадьбы государя эта женщина! Мысленно она следила за каждым шагом венценосной четы сначала к алтарю, а потом к супружеской постели…

Как было не вспомнить уроки эротики, которые давал ей сначала Сергей Михайлович и которые она потом преподала своему Ники. Теперь он учил любви свою жену.

Вскоре М. К. получила роль в балете «Эсмеральда», о которой так давно мечтала. Теперь она могла смело взяться за нее, ибо не только любила, но и страдала.

И лучше всего ей удавалась сцена, когда Эсмеральда видит Феба и Флер де Лис, его невесту, и должна танцевать перед ними. В заключительной коде она выражала свою боль, свое отчаяние: все потеряно, ничего не вернуть!

Бургундия, Тоннер, наши дни

Всю дорогу они болтали. Собственно, начал Маршан с расспросов о жизни Алены в России, о том, много ли у нее друзей в Муляне, вспоминал, что видел ее на брокантах и в прошлые годы, но не было случая познакомиться. Честно говоря, подобные разговоры Алену сейчас мало интересовали. Если уж она загоралась каким-то расследованием, ее было не остановить: все окружающее наша героиня подчиняла достижению цели. Конечно, с одной стороны, она, как обычно, стала жертвой собственного любопытства, а с другой – разве не был доверен ей присмотр за имуществом Детур? И разве не было на это имущество совершено ночное покушение? Значит, Алена должна разобраться, кто покушался и зачем!

О том, что с самого утра и по настоящее время вышеназванное имущество оставлено без всякого пригляда, наша целеустремленная героиня начисто забыла.

Ей без особого труда удалось повернуть разговор так, что уже Маршан рассказывал о себе, о наследственном ремесле, о складах. Один из самых крупных находился в Тоннере, потому что поблизости множество мест, где чуть ли не каждое воскресенье проходят броканты – то в Нуайере, то в Троншуа, то в Осэре, то в Паси, то в самом Тоннере и других городках в округе. В Дижоне самый большой склад, но и товар там хранится куда дороже: все-таки город, покупателей больше, причем с довольно серьезными деньгами. Однако товар для этих покупателей, доверительно усмехнулся Маршан, он находит в провинциальных деревушках вроде Муляна, Сен-Жоржа, Френа, Самбора, где, несмотря на многочисленные ярмарки и вид-гренье, что, как известно, означает «пустой чердак», чердаки еще очень не скоро опустеют, так что приметливый человек всегда найдет чем поживиться.

– Кстати, на одном таком чердаке, правда, уж не припомню, в какой деревне, я и нашел тот «Дактиль», который до сих пор не могу продать, – сообщил он.

– Не вижу смысла покупать старые машинки, чтобы печатать на современной бумаге, – как бы совершенно равнодушно сказала Алена. – Здесь должна быть только старая, пожелтевшая бумага. Но где ее взять?

– Да где угодно, – пожал плечами Маршан. – С военных времен в каждой мэрии сохранились залежи. Оккупанты, уходя, оставили, без преувеличения, тонны отличнейшей бумаги. Правда, с шапками и орлами, но вся эта атрибутика была обрезана, а бумага пущена в ход. Конечно, теперь документы на ней не печатают – пожелтела, обветшала, да и в принтер ее не заправишь, – но у моих коллег, которые специализируются на книгах и канцелярских товарах, отыскать можно без труда. Если желаете, сведу с нужными людьми.

– Да я так, просто к слову, – быстро ответила Алена, которая заметила, что они уже приближаются к повороту на Тоннер. Она вытянула шею, всматриваясь в стоящий на самом въезде ангар с вывеской «Прокат автомобилей, мотоциклов и велосипедов Обен & Фрессон». – Извините, Бати, а вы не можете вот здесь притормозить на минутку?

– Конечно, – не без удивления нажал на тормоз любезный антиквар. – Неужели вы хотите взять напрокат автомобиль?

– Просто хочу кое-что узнать, – уклончиво ответила Алена. – Я быстро!

И, соскочив с высокой подножки, понеслась со всех ног в ангар, уповая на то, что Маршан не потащится следом.