Мудрость леса. В поисках материнского древа и таинственной связи всего живого

Тем летом я поехала домой, в родные леса. Отправила Келли открытку с извинениями, но он не ответил. Мама рассказала, что беременность Тиффани протекает нормально; меня ранило, что брат не общается со мной. Скоро я стану тетей, и мне хотелось чувствовать себя причастной. Я решила подождать, пока он отойдет. Не буду на него давить. В детстве мы часами играли в тишине, устраивая крепости из берез, упавших в тени елей; Келли требовались значительные открытые пространства, чтобы быть самим собой. У нас все наладится.

Опустив голову, я задумалась, почему Келли так долго не отвечает. Почему всегда требуется прилагать столько сил, чтобы поддерживать связь? Чтобы быть семьей?

Глава 8

Радиоактивность

Мы с Барб вытащили из багажника пикапа сорок тентов высотой по пояс.

– Боже, какая тяжесть, – вздохнула она.

Каждый весил около пяти килограммов и представлял собой конус из ткани на треноге-опоре. Желтый платок на ее рыжих кудрях облепили комары – пик их активности в середине июня. Мускулистые руки блестели от солнцезащитного крема и средства от насекомых. Барб казалась несгибаемой, но на самом деле была добросердечной. Мы приехали из Вавенби, железнодорожного городка в восьмидесяти километрах к югу от Блю-Ривер, преодолев горы, на вырубку, расположенную у северного края озера Адамс, чтобы поставить основной полевой эксперимент для моей докторской диссертации. Один из шести экспериментов, но, безусловно, самый важный.

Молодые березки уже проросли из пней, а некоторые появились из семян, осыпавшихся с соседних деревьев; они были выше и росли вдвое быстрее, чем хвойные деревья, посаженные нами год назад. Я хотела узнать, были ли эти березы чистыми конкурентами – отнимали ресурсы, необходимые пихте Дугласа для приживаемости и роста, – или помогали, способствуя процветанию всего леса. И если местные лиственные растения действительно сотрудничают со своими хвойными соседями, мне хотелось понять каким образом. Чтобы ответить на эти вопросы, я проверяла, отдает ли береза бумажная ресурсы соседям, учитывая создаваемое ею затенение, ограничивающее способность пихты получать питание путем фотосинтеза. Березы перехватывали свет для производства сахара, но компенсировали ли они уменьшение темпов фотосинтеза пихт из подлеска, делясь своими богатствами? Мое исследование было призвано выяснить, как пихта могла выживать и даже процветать несмотря на то, что жила среди соседей-берез, которых лесоводы считают сильными и нежелательными конкурентами. Если же береза действительно щедро делилась своим богатством – сахаром, который производила благодаря хорошей освещенности, то, возможно, он перемещался к оказавшейся в тени пихте по подземному пути через микоризные грибы, связывающие эти два вида. Береза, сотрудничающая с пихтой ради здоровья всего сообщества.

– Я не очень хорошая портниха, – пробормотала я, когда мы затягивали веревки, крепившую грубую ткань к ножкам треноги.

– Зато стоят, как кирпичные сортиры, – фыркнула Барб, восхищаясь конструкциями, выстроившимися плечом к плечу, как египетские пирамиды. – Их ничто не снесет.

Она не позволила мне заниматься самобичеванием.

Тенты должны простоять месяц. Этого достаточно, чтобы снизить скорость фотосинтеза и производства сахара в пихтах. Толстые зеленые тенты отсекали девяносто пять процентов света, а тонкие черные – вдвое меньше. После ссоры в баре прошло два месяца, а Келли все еще не отозвался; Барб уверяла, что он появится в свое время.

Мы поволокли тенты к тестовому насаждению деревьев через бревна вырубки и сквозь заросли пахистимы и вейника. По карманам мы распихали рулетки, штангенциркули и блокноты, которые были нужны для проверки состояния саженцев во время установки тентов. Из бумажного пакета, в котором лежало шестьдесят бумажек с числами «0,50» или «95», я вытащила одну, как кролика из шляпы, чтобы распределить затенение случайным образом. Это исключит вероятность того, что изменение реакции пихты было вызвано не затенением, а другим фактором, например подземным источником. На бумажке оказалось число «95». Я водрузила над пихтой покрытый плотной зеленой тканью конус. Ножки опоры были внутри металлической полосы глубиной в тридцать сантиметров, которой я в прошлом году окружила переплетающиеся корни каждой выделенной тройки – пихта, кедр и береза, высаженная рядом с ними. Я потрогала обод – листовой металл прочно сидел в земле – и надавила на вершину конуса, чтобы ножки закрепились в грунте. Пихта оказалась в тени. Я достала смятую карту из кармана испачканных ржавчиной джинсов. Я любила карты: они обещали приключения, вели к открытиям. Карта показывала места, где мы разместили шестьдесят троек, разбросав их по территории размером с олимпийский плавательный бассейн.