Муха имени Штиглица

Он услышал странный шорох, выскочил в коридор и закрыл перед ней дверь. Она попробовала пройти сквозь, но ничего не получилось. Он взял её за крылья и отнёс обратно на подоконник. Бабочка испытала боль. Она забыла, что совсем недавно хотела умереть на балконе. Теперь ей хотелось жить и ходить по его комнатам, наводя порядок. Когда он отпустил её, ей стало ещё больнее, кончики крыльев начали осыпаться… И ей стало страшно. «Что будет, когда я умру? Он останется один? И никто не приготовит ему каши? Кукушка ведь тоже уйдёт. Может быть, она уже ушла. На кухне так тихо. Уже ночь. А он всё смотрит на меня. Ах, как я ему нравлюсь».

Он смотрел на бабочкины крылья, на их неровный край, – и чувствовал свою вину. Сидя на корточках, он ждал, когда она шевельнётся. Но в одной из комнат заиграла музыка.

Кукушка ещё там, подумала бабочка. Танцует. А когда её не будет, там будут воспоминания. Нет, нам нужен новый дом, решила бабочка. Где у меня будет своя комната и сад с гладиолусами.

Бабочка вновь побрела на кухню.

На кухне никого не было. Только два хорошо знакомых ей портрета. Она вскарабкалась на стол и внимательно посмотрела на них. На столе было разлито немного медовой воды. Его рассеянность походила на заботу и умиляла бабочку. Она попила воды и огляделась по сторонам. Её удивил кафель, который ложился только до середины стены. Под ним виднелись застывшие волны цемента и просветы кирпичных стен.

«Ремонт закончился на середине, – подумала бабочка. – Жизнь закончилась на середине. Или: любовь ушла, а жизнь осталась». От такого глубокомыслия у бабочки потемнело в глазах. Она снова начала оглядывать кухню. Стиральная машина выплюнула порошок на пол, и он присох. Правый бок холодильника был стянут лентами паутины. Пауки Карл и Фёдор уже спали и не видели легкокрылую гостью…

В это время хозяин сидел за компьютером и отвечал на письма.

«Давай, хватит хандрить. Поехали на рыбалку. И бабочку можешь с собой взять. Для прикормки». – «Иди к чёрту».

«Я с вами не знакома, но тоже очень переживаю! Какой чудесный у вас рассказ про бабочку!» – «Спасибо, Анна».

Он никогда не был на рыбалке. Но каждый раз охотно откликался на предложение поехать. «Я собираю добрые слова в своей почте, как паук – крылья бабочки в своей паутине, – усмехнулся он. – Паук не в состоянии переварить крылья, как и съесть саму жертву. Поэтому сначала он впрыскивает яд внутрь. А потом высасывает жизнь. Крылья оставляет на память, так как сока в них нет».

В скайпе загорается зелёная галочка.

– Привет! Твой пост с бабочкой пользуется огромным успехом.

– Да, запустил бабочку в сеть. Она очень любит есть и фотографироваться. Прям как ты.

– А что она сейчас делает?

– Мне самому интересно.

Он открывает дверь и видит, что бабочка, наевшись порошка, в токсическом угаре бегает по кухне. На часах четыре утра. Он кладёт бабочку на апельсин, возвращает её на место и идёт спать.

Она проснулась рано и сразу пошла на кухню. Ждать Кукушку.

Он проснулся в полдень. Бабочка, как надзиратель, ходила по краю стола. От апельсина к стене и обратно. Он поставил готовиться кашу и сел на стул, чтобы рассмотреть гостью при дневном свете.

Он хлопал глазами, а она крыльями. «Красивая, но страшная, – подумал он. – Какой-то таракан с крыльями». Бабочка отметила, что он не очень похож на свой портрет. И решала, кто ей нравится больше. Кольцо апельсина сыграло в пользу хозяина. Любимый!

Он думал, что хорошо было бы поехать в Нижний Новгород. Но не знал, с кем теперь её оставить.

Бабочка принялась разглядывать портрет его жены. И напряжённо ждать развязки. Сейчас она войдёт. А тут я. Он скажет ей: «Прости, у меня другая». Та всплеснёт руками. Заплачет. И уйдёт. А он повесит на холодильник нашу вчерашнюю совместную фотографию.

Она не шевелила ни одним усиком, ждала. Её зрение позволяло охватывать взглядом сразу всю комнату.

Раздался женский голос:

– Ку-ку! Ку-ку! Всё готово! Приятного аппетита!

Но никого нет! Никто не заходил в комнату. А кукование продолжало нарастать.

– Ку-ку!! Ку…

Хозяин подошёл и выключил мультиварку, прервав кукование.

«Как она нехороша, – подумала бабочка. – Бескрылая коробка. Совсем не похожа на портрет. Значит, это ещё одна женщина. Одна готовит ему кашу, а другая – на картине. Третья – я…»

Овсянка медленно растекалась по тарелке. «Каша похожа на тоску, – подумал он. – Или на эти обои. Цвет пустыни. Охра с молоком». Он вспомнил про молоко и достал пакет из холодильника. Налил немного в блюдце, подумав, что бабочка тоже захочет попробовать. И ушёл в комнату.

Бабочка осталась сидеть на кухне, разглядывая соперниц.

Жанна Эбютерн тоже смотрела на неё слепыми глазами, потом не выдержала, села на стул и начала краситься. Обвила губы красной помадой, положила румяна, чтобы выделить скулы, дорисовала зрачки – и увидела бабочку. Бабочка почувствовала себя раздавленной. Ей хотелось уйти, улететь, но крылья не работали, а лапки прилипли к столу.

– Кто ты? Ты бабочка февраля. Тебя вообще не должно быть.

Портрет поправлял шляпу и продолжал говорить: