Муха имени Штиглица

Пока он спал, она всё представляла его самоубийство. Дело в том, что она поняла фразу «я жить без тебя не смогу» буквально.

Но Егор имел в виду этот конкретный момент: сейчас, сегодня он не сможет без неё жить. Потому что сегодня – Новый год. А он не любит праздновать Новый год один.

Но он всегда праздновал Новый год один.

И всегда не любил.

Утром он посадил плачущую девушку в электричку. Она уезжала, но в мыслях она уже ехала обратно на его похороны.

Однако мысль о суициде не посещала его. Он очень дорожил своим плохим самочувствием: хроническим насморком, аллергией и аристократической мигренью. От всех этих признаков жизни он не хотел избавляться. Нет, конечно, он думал о смерти, и даже иногда подходил к зеркалу, приставлял дуло пистолета к виску: выбирал удачный ракурс, зажмуривался и… фотографировался.

Когда электричка увезла её, лицо Егора озарилось светлой улыбкой: он был рад, что Новый год уже прошёл, что эта плакса уехала и сейчас прогулочным шагом он вернётся в свою уютную жизнь.

Егор всегда предупреждал всех своих гостей:

– Я энергосберегающий человек.

Гостям нравилось, что Егор такой интересный и непонятный. Все подозревали, что он рефлексирующий интеллектуал или даже гений.

Он энергосберегающий человек. Зажигается на время, когда люди входят в его дом, и гаснет, когда они закрывают за собой дверь. Функция такая. Автоматическая система.

Когда-то целый год он был великим математиком, где-то в его квартире валяется диплом, свидетельствующий о былом величии. Он никогда не уточняет, что это за диплом: «Учёный года» или «Победитель викторины». В памяти у гостей остаётся только его томная интонация, затяжка, прищур и слова через дым: «Знаешь, это было давно. Я бросил науку, устал».

Бросил науку, жену и все тяготы общего быта. Живёт теперь с мамой в одном доме. Маленькой маме тяжело спускаться за продуктами, поэтому она поселилась на первом этаже. А он на последнем.

– Егорка, зима холодная в форточке? Я сегодня ещё не выходила…

– Нормальная зима.

– Егорка, а как та девушка?

Он не любит эти вопросы и смотрит в тарелку. Мама всегда наблюдает Егорову жизнь из форточки. С кем он приходит, с кем он выходит.

– Какая девушка?

– Которую ты сегодня провожал. Почему она так быстро уехала? Я вам специально твоих любимых блинов напекла, с брусникой.

– С брусникой, – зачем-то повторил он и снова начал есть.

Когда он ел, он весь уходил в тарелку: он ел ушами, глазами, носом, он весь превращался в функцию жевания.

– Ешь – как твой папаша.

– А твой первый муж так же ел?

– Нет.

– А второй?

– Нет. Они вообще не ели. Я начала готовить с третьего мужа.

Он любил мамины блины и мамины шутки. Отец его уже давно жил на облаке, очень рано покинул Землю. Тоже был энергосберегающим.

Мама отвлеклась на фильм: экран по размеру как форточка, и там тоже показывают жизнь. Немая сцена: девушка обнимает пальто, висящее на вешалке. Пальто мужское.

– Влюблённость, – поясняет мама. – Знаешь, я уже не помню, что это такое, как это, что чувствуют при этом. Но я помню, что со мной это было. И тоже волновали вещи: его пальто, шарф… Тебя волновал её шарф?

– Меня волновал шарф, – вдруг задумчиво произнёс Егор. – Шарф, который она забрала.

Егор стал вспоминать, что, провожая девушку на электричку, он накинул ей на плечи свой любимый шарф из горной козы. Его обожгло.

Съев блинчик, Егор вернулся в свою квартиру – и с облегчением увидел, что шарф лежит в прихожей у зеркала. Егорова жизнь опять стала цельной.

Но тут он вдруг заметил, что в мусорном ведре валяется её зубная щётка. Он её не выкидывал. Значит, она? Он вынул щётку из мусорки, сполоснул и поставил обратно, рядом со своей. Щётки стояли в стаканчике и смотрели друг на друга, как два беседующих человека.

Ему хотелось, чтобы всё было на своих местах: его шарф – в коридоре, её зубная щётка – в стаканчике, девушка – в своём городе.

Приехав в свой город, хозяйка розовой зубной щётки всё время носила с собой егорову суму. Сумка натирала плечо, она перевешивала на другое, сумка натирала и второе плечо, в сердцах она бросала сумку на дорогу – и тогда из сумки выскакивала та самая курица с оторванной головой, и девушка бросалась ловить эту курицу.

Они вместе бегали по всему городу, курица и девушка, курица была какая-то вечная и кровь у неё не останавливалась, а всё била и била фонтанчиком из тоненькой шеи.

То, что он страдает, не давало ей покоя. И через какое-то время она опять оказалась в его доме.

И каково же было её удивление, когда он её убил.

Она думала, смерть это трагично, а это была смерть по-егоровски. Егор выстрелил, когда она ела хлопья с молоком. Он попал ей в щёку. Голова упала прямо в тарелку. Конечно, девушка начала кричать, проклинать его, но тут же осеклась. Он её не слышит. Она уже отдельно от тела. И видит всё это со стороны.

Раздаётся его детско-волчий плач. Он пытается поднять ей голову и посадить так, как она сидела, снимает налипшие хлопья, голова падает, он поднимает, голова падает, снова падает.

Теперь у неё только одна задача: помочь Егору избавиться от тела.