МУОС

Остапа, неожиданно сильно обвила щупальцем запястье одного из бойцов, и стала делать инъекцию мутного опийного экстракта – наркотика, сделанного из мака, выращенного на партизанских плантациях. Боец придурковато заулыбался, закрыл глаза и обмяк. Мясник тем временем пережал жгутом покалеченную ногу бойца, подтянул к себе столик с простейшим хирургическим инструментом и пилой, готовясь приступить к процедуре ампутации, не обращая никакого внимания на своих недавних слушателей. Радист не мог больше находится в лазарете и быстро вышел вместе с другими спецназовцами.

Погибших в битве с змеями и диггерами бойцов похоронили в одной из отведённых под кладбище нор. К захоронению на их территории трупов нейтралы отнеслись очень положительно. Как оказалось, слизни хорошо росли, пожирая человеческую плоть.

Никто из партизан не хотел оставаться в лагере Нейтралов. Официального запрета на это не было, но существовало негласное правило, по которому вооруженные отряды членов Конвенции не задерживались в этом лагере. Да и сам анархический лагерь был очень не приветлив. Однако после боя в туннеле между Нейтральной и Пролетарской все очень устали. Было решено дать людям часов десять отдыха. Негостеприимные нейтралы выделили для гостей несколько нор и разваленных дотов. Бойцы выпив по грамм сто спирта, оставшегося в флягах, тут же завалились спать. Дехтер, Рахманов, Светлана и Комиссар пошли на традиционную встречу с местным вождем – Атаманом.

Не смотря на то, что Атаман хмурился, было видно, что он доволен выторгованной трехкраткой мзде за проезд. Он без особого интереса выслушал рассказ о передатчике и обстоятельствах прилета москвичей. На вопрос Рахманова равнодушно ответил, что на Нейтральной никогда не было передатчика. Вяло поинтересовался, когда и куда они собираются направляться дальше.

Светлана, по привычке, начала воодушевленно рассказывать о том, что приезд москвичей и поиск передатчика – это не рядовое событие. Что это позволит объединиться членам Конвенции весь Муос, объединиться с Московским метро и победить врагов. Атаман скептически ответил вроде «поживём-увидим». После чего перебил Светлану, неожиданно спросив:

– Вы кудой в Центр-то идти собираетесь?

– Как кудой? Как обычно, через Большой Проход.

– Не советую…

– Это почему ж?

– Что-то нехорошее творится там… Думаем сюда Шатун приполз…

– Как Шатун? Они ж по поверхности ползают только…

– По чём выводы такие делаешь? А сколько их живых осталось – с Шатуном-то повстречавшихся, чтобы нам про них рассказать?

– И давно это?

– Уже месяца три как плохо там.

– Да что ты выдумаешь? Мы ж полтора месяца тому проходили – всё нормально было?

– Ну тогда это только начиналось.. Мы даже внимания не обратили сначала, думали так, сама по себе крыша у людей едет, от житухи нашей невесёлой. И вот месяца два назад трое пошли на Октябрьскую. Большим Проходом – как раз перед Вами пошли. Должны были на следующий день вернуться. Не вернулись. Через пару дней к нам обоз с Октярьской пришел. Спрашиваем у них, не приходили ли наши. Говорят – нет, не приходили. И трупов и одежды их тоже в Проходе никто не видел. Как сквозь землю провалились. Мы уже их и между собой и схоронили. Через месяц вдруг приходят те трое – обросшие, одичавшие, какую-то чушь несут. И самое странное: они уверены, что двадцать минут в туннеле провели…

Потом целый обоз с Центра к нам шел. Вышло пятнадцать человек с одной дрезиной – пришло семеро. Мы сначала внимания не обратили, вернее удивились сначала – почему так мало с обозом идут, ели педали крутят. Центровики вроде ведут себя как обычно, что-то рассказывают, торгуются, смеются. Но как только начинаем их спрашивать, чего их так мало с обозом отправили, нервничать, трястись начинают, кричать: «Мы семеро выходили – семеро выходили!». Ну мы их не трогаем, обменялись с ними товарами, они ушли, значит… А через неделю к нам отряд военный из Центра нагрянул со следователем ихним. Говорят, что их пятнадцать отправлялось и даже с Октябрьской пятнадцать в Большой проход вошло, а семеро пришли только. Что с остальными восьмью стало – Бог один знает.

– Было ещё пару всяких нехороших ситуаций. А последние две недели вообще с Октябрьской через Большой Проход не одного обоза не было. И наши боятся идти тудой. Короче я бы рекомендовал через фойе идти – там ползуны, но их хоть убить можно…

Митяй прервал Голову:

– Нет, через фойе мы не пойдём. Там дрезины тяжело протащить. Хватит, что ты одну дрезину выдурил, хотя б те две дотащить до Центра..

– Дело ваше, я предупредил..