МУОС

Радист не стал помогать другим заниматься похоронами Ментала и сборами в дорогу. Ему ничего не хотелось. Сон Радиста и самоубийство Ментала наложились друг на друга и сознанием Радиста овладела снова безбрежная гнетущая тоска и безнадёга. Как тогда – в слизняковой норе на Нейтральной. Но теперь не было рядом Светланы, которая могла бы вернуть его к жизни. Если бы она была рядом, она бы что-то сказала или сделала и надежда вернулась к Радисту. Радист силился вспомнить, что же Светлана говорила ему, что надо делать в таких случаях… Молиться её Богу?.. Как-то так: «Отче наш, сущий на небесах…». Нет не вспомнит. Богу всё-равно, что происходит с Радистом, Муосом, Москвой и всем миром.

Радист всё также в руках держал книжку белорусского поэта. Он её поставил на полку и машинально взял другую более толстую книгу. Открыл её: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною. Твой жезл и Твой посох они успокоивают меня…». Радист быстро открыл название книги «Библия. Книги Ветхого и Нового Завета». Это ведь Книга про Того Бога, в Которого так верит Светлана. «Бог! Если Ты есть! Если во всём этом мраке есть какой-то смысл! Помоги мне слабому и трусливому радисту дойти до цели и сделать всё так, как надо…». Радист взял книгу, вложил её в заплечный мешок. Это не воровство. Хозяевам убежища, которые уже становятся ленточниками, книги будут ни к чему.

7.5.

До взрыва они отдыхали всего несколько часов, но после гибели Ментала оставаться в убежище уже никому не хотелось. Решили двигаться в путь. Плана, как идти, не было. Решили идти наугад, пока не найдут какие-либо ориентиры или не встретят проводника.

Они шли долго, петляя коридорами, ходами, норами. Два раза замечали, что идут по кругу. Решили оставлять метки: Митяй куском известняка рисовал на углах только знаки. Им везло. Пока что страх перед неметрошными коммуникации казался несколько преувеличенным. Здесь были слышны шорохи, вопли каких-то животных. Но они пока никого не встречали.

Они вышли к трубопроводу. Когда-то по этим ржавым трубам, которые тогда ещё не были ржавыми, что-то куда-то перегонялось. Между трубами и бетонной стеной канала, в который они были уложены, имелось узкое пространство, через которое мог идти один человек. Они цепочкой двинулись туда. Иногда щель сужалась, тогда вперёд приходилось протискиваться боком.

С труб метнулась какая-то тень и в ту же секунду завыл нейтрал, шедший в конце цепочки. Это случилось в узкой части прохода, когда все стояли лицом к трубам. Тенью оказался кот, обыкновенный черный кот. Теперь он, свирепо урча, вцепился когтями в одежду зажатого между трубой и стеной нейтрала и разгрызал ему своими клыками шею. Нейтрал держал в руке меч, которым пытался ударить кота. Но в тесноте он не мог замахнуться. Тогда он бросил меч и начал стаскивать кота руками. Ещё один нейтрал лез навстречу своему соплеменнику, и когда он уже почти дошел, мимо лиц остальных по трубам пробежало ещё несколько котов. Они не обращали внимания на остальных бойцов, а прямиком бросились на раненного нейтрала. Тот, превозмогая боль крикнул:

– Ухо… дите…

Хлынул фонтан крови -коты перегрызли сонную артерию. У нейтрала подкосились колени, он так и остался стоять зажатым между стеной и трубами. А коты, хищно урча, грызли его плоть. Рахманов тянул за руку нейтрала, который рвался помочь своему умирающему товарищу. Было уже поздно, а здесь, зажатые, они были легкой добычей для стаи диких котов.

Гибель нейтрала рассеяла впечатление о безопасности неметрошного Муоса. Они вышли из трубного канала и продолжили бесконечное хождение по лабиринту. Где они теперь находятся – возле Нейтральной, Немиги или в другом конце Муоса – определить невозможно. По дороге они встретили ещё одно разорённое поселение – такое же убежище, но раза в три меньше прежнего. И захвачено оно было значительно раньше – на полу валялись только черепа и обглоданные животными кости.

Неметрошные ходы постепенно захватывала мутировавшая растительность. Стены покрывал лишайник. Там, где на полу встречалась кучка грунта или песка, появлялись полупрозрачные немного светящиеся в темноте трубчатые побеги без листьев, толщиной с карандаш и длиной с палец. Что у этих созданий лежало в основе процесса питания в отсутствии света – сказать трудно. Нейтралы их называли торчунами. Местами на десятки метров пол и низ стен был устлан торчунами. Когда на них наступаешь, они мягко сгибаются под тяжестью человеческого тела. Когда подымаешь ногу – они быстро выпрямляются и не остаётся никакого следа от только то ступившего на лужайку торчунов человека. Торчуны безобидны, но в пищу человеку не пригодны – желудок не мог переварить их жесткие ткани.