Муос: Чистилище

— Да уже полтора года как. Я сначала в Центр пошла, хотела там в спецназ или в армию вступить. Ведь самые главные подвиги военные делают. Но мне сказали, что малых, да ещё девок, туда не берут. Была одна там такая в порядке исключения, потом даже офицером стала, но её в следователи забрали и что дальше с ней — неизвестно. Я давай расспрашивать, как, мол, она стала таким исключением. А мне по секрету и сказали, что из диггеров пришла, драться хорошо умела и поэтому её взяли. И тут я говорю себе: «Светлана, ты станешь диггером, а потом пойдёшь в армию!». Но как попасть к диггерам, если с ними война идёт, а?

— И как же? — уже совсем заинтересовалась Вера неожиданным рассказом девочки.

— А я дурочкой прикинулась!

— Дурочкой? — не поняла Вера.

— Ну да, дурочкой.

— Ах ты гарэза, — неожиданно встрял в разговор Паха. — Я ж цябе памятаю. Ты ж некалькі разоў на заслоны нашы натыкалася, усё «кіс-кіс» казала і коціка нейкага шукала. Я і сапраўды думаў, што дурнаватая. Мы ж нават табе ежу давалі.[37]

— Ой, а я вас, дядечка, тоже помню. Вы так же по-смешному разговаривали. А про котика… я это так придумала, чтоб не подумали, что я там бандитка или диверсантка какая. Я так пару месяцев походила-походила между вами и диггерами, а потом наконец на диггеров натолкнулась. Они меня не хотели брать с собой, вот как вы теперь. Но потом всё же согласились, и так я стала диггером. А вы, дядечка, не думайте. Я с республиканцами не дралась, мне ещё тогда секачи не выдали, а война с ними скоро закончилась и началось это…

Светлана погрустнела и действительно стала выглядеть немного старше.

— Что случилось с диггерами?

— Когда республиканцы ушли, все бригады собрались в Ментопитомнике. Бригадиры начали из-за чего-то спорить. Я ещё плохо выучила их обычаи и поэтому не совсем поняла, из-за чего они разругались. Из-за какой-то девки-солдата…

— Девы-Воина?

— Вот-вот. Одни доказывали, что пока эта дева у республиканцев, быть беде, а значит, её надо выкрасть. Новый бригадир бригадиров тоже так считал. Он был за то, чтобы продолжать войну с Республикой, потому что от неё одно зло. Другой бригадир — Жак — кричал, что если эта тётя, из-за которой они спорили, выбрала быть с Республикой, они все должны с этим смириться и ни с кем воевать не нужно. За Жака тоже было много диггеров. И Зоя была за Жака. Чем они дальше ругались, тем злее становились. А потом похватали секачи и начали драться. Мне даже сейчас страшно вспоминать, что там делалось…

— Глаз ты тогда потеряла?

— Нет. Я тогда была безоружна, поэтому меня никто не трогал. Жак со своими всё же вырвался из Ментопитомника. Но половину диггеров тогда полегло, их дней пять потом хоронили. Потом Антончик нас собрал и сказал, что когда-то у диггеров уже было разделение и Великая Марго выступила на стороне правых диггеров. Теперь настал такой же момент, и этот раскол они должны прекратить. Все бригады оказались неполными, и поэтому секачи давали всем, кто их мог удержать в руках, даже мне. Мы стали отыскивать бригады раскольников. Наконец, набрели на бригаду Жака… Я даже в стойку не успела стать, как тётя-диггер из бригады Жака ткнула мне своим секачом в глаз. Что происходило дальше, я не видела — просто сидела в углу, закрыв лицо руками. А когда решилась убрать руки, то оставшимся глазом увидела только трупы. Бригадира бригадиров убили, а Жака и ещё некоторых из его бригады не было. Значит, они победили и ушли, а меня не тронули. Секач один мой тоже они зачем-то забрали. Там я его нигде не нашла, а секачи убитых забирать нельзя. Без глаза и без секача я побродила ещё по Ареалу, но никого из диггеров не нашла — Ареал я не очень хорошо знаю… Да и несильно мне уже хотелось к диггерам возвращаться после всего, что я у них увидела.

То облегчение, которое на недолгое время коснулось Вериной души после её покаяния и слёз на Пролетарской, опять было засорено гадким запахом крови, непременно проливавшейся везде, где бы она не проходила. Теперь из-за неё, вернее, из-за этой диггерской легенды диггеры убивали друг друга. Она уже в который раз думала о том, что как бы здорово было, если бы её не было вообще. Чтоб она не родилась или умерла маленькой, или не была спрятана братом в том злополучном воздухоотводе…

Она ускорила шаг, отчего почти задыхалась. Дыхание её было тяжёлым, почти надрывным, но она заставляла идти себя быстрее. Они подходили к Резервации, и ей срочно нужно было увидеть Вячеслава. Ей нужно обнять его, крепко прижаться, и всё пройдёт. А потом они уйдут в то место, где им будет непременно тихо и спокойно. И они будут трудиться над «Началами», сколько бы не было отведено Всевышним им в этом мире. И она не позволит этим тоскливым мыслям ставить на колени её спокойствие.