Мурена (СИ)

Замолчав, Мурена проводил взглядом выбежавшую из зала Весту.

— О, эти чувствительные девушки, особенно перед такими важными событиями, — хмыкнул Освальд. — Так что там дальше, шут?

Леон впервые за все время посмотрел на него прямо и поразился тому удовлетворению, с каким это было произнесено. Когда Освальд, отужинав, наконец отбыл ко сну, Леон вышел первым, отмечая про себя, что прикипел душой к этому дому, так хотелось разогнать всех и отправить вымотанных слуг спать. Но в зале еще оставались сидеть с вином и дамами незнакомые мужики в напудренных париках и слуг отпустить он не мог. С приездом Его Величества дом принадлежать ему перестал, и даже у дверей его покоев обнаружились двое молодцов из охраны Короля.

— Вы не ошиблись? — спросил Леон, рассчитывающий было поплакаться — и не только — в жилетку Мурене сегодняшней ночью.

— Приказ Его Величества — охранять вас, — услышал он в ответ и вошел в спальню.

Мурена, развлекающий гостей, должен был явиться к нему по мере возможности, но теперь-то уж Леону ничего не оставалось, как упасть на кровать и уставиться в стену. Полная приключений жизнь герцога заканчивалась давно грозящим пиздецом, и с этим ничего нельзя было сделать. Но Леон, как потенциальный дипломат, успел прикинуть пару вариантов развития событий с пользой для себя: если свадьбы избежать было нельзя, то можно было минимизировать вред последствий. К примеру, договориться с Вестой и составить брачный договор — если он вообще будет — на своих условиях. Выяснить, как можно обойти маячившую на горизонте деспотию Гредагона. В конце концов, можно просто сбежать — с таким, как Мурена, он точно не пропадет нигде.

Немного успокоив себя, Леон повертелся и уснул, а проснулся очень скоро оттого, что горячие ладони скользнули по бокам вниз, стягивая одеяло. Леон открыл было рот, но на губы лег палец, и Мурена, сидящий на его бедрах, замотал головой. Пахло от него дымом костра — видимо, успел потрепаться со слугами у конюшни.

Еще сонный, Леон зажмурился и схватился за его плечи, когда Мурена слез с него, чтобы сползти ниже. Язык деловито прошелся по шву мошонки, пощекотал головку, а потом тоже не полностью проснувшийся орган влажно обласкали со всех сторон. Очень некстати вспомнилось улыбка Мурены и его зубы, но Леону, тихо поскуливающему от растущего градуса возбуждения, уже было плевать на это. Он цеплялся за твердые плечи до синяков, выгибался, получая удовольствие каждый раз, когда член дергался под напряженным умелым языком, а потом, пялясь в черничную густую темноту, какой давно не встречал, шумно дышал в такт оглушающему биению чужого сердца. И проглотил все до капли, когда сам вобрал в рот чужую плоть. Вытер саднящие губы ладонью, поцеловал найденный на ощупь шрам у ключицы Мурены и отключился. После столь трудного дня разрядка была необходимой.

Мурена же, полежав еще некоторое время и прислушиваясь к спокойному дыханию спящего, погладил ёжик коротких рыжих волос, фыркнул, поднялся с неохотой, застегнул рубашку и двинулся к окну, через которое и попал в комнату. Плющ рос везде, поэтому ему не составило труда забраться и в башню, если это стало бы необходимо. Спящий Леон был развратен, притягателен и сыт, от его тела с бархатной кожей не хотелось отходить, тем более сейчас, ни на шаг, но нужно было посетить до утра еще одно место.

Ночной город встретил его привычной вонью, холодом и запахом тины, тянущимся с канав. У лавки Шу Мурена остановился, предчувствуя неладное, толкнул дверь и вошел — в пустое, затянутое паутиной, помещение. Точно здесь никогда никого не было.

— Брехливая сука! — произнес он. — Встречу — глаза высосу.

Теперь нужно было думать, как выбираться из всего этого самому.

15

В погребе было темно, сухо и тихо — почти уютно, если бы не холод и каменный пол, на котором сидел Нико, закованный в кандалы. Веста обманом, подкупом и угрозами проникшая к нему, сидела рядом, ощупывая его посиневшую до плеча руку. Нико, кутаясь в принесенное одеяло, смотрел на нее одним глазом, второй, хоть и прошло уже два дня с момента заточения, заплыл и пока открываться не спешил.

— Вас, надеюсь, не трогали? — спросил Нико, млея от этих деловитых ощупываний и поглаживаний.

— Кто меня тронет, — хмыкнула Веста с горечью. — Я пригрозила отцу, что покончу с собой, если тебя не выпустят. Он пообещал, что если я покончу с собой, то тебя похоронят рядом со мной. Сказал, лучше одна мертвая, но не опороченная дочь, чем живая, но шлюха.

— Вам не стоит так убиваться из-за меня, — пробормотал Нико, аккуратно снимая со своего локтя ее руку. — Если мне позволят, то после вашей свадьбы я хотел бы иногда видеть вас, только видеть, ничего более — я никогда не посягну на святость брачных уз. Мы сможем быть друзьями, правда?