Мусорщики "Параллели" 3

Ещё до того, как Гильгамеш закончил свой монолог, мир завернулся в очередной круговорот света и свиста. Долгий и тягучий цикл смены воспоминания завершился кратковременною пеленою мрака. Он медленно заполнился образами, и перед тем, как мир оформился, Дэвид услышал электрические ноты голоса Эд’Ма. Этот голос был полон печали и сосредоточен до предела:

— Время пришло, — произнёс он, сидя возле потухшего очага. Ученики сидели вокруг него. За этот год они действительно сильно изменились как внешне, так и внутренне, но в данный момент Дэвид увидел в их взглядах так долго откладываемый ими страх перед неизбежным. — Вам пора в обратный путь.

— А дальше? — жадно спросил юный Гильгамеш, слегка наклоняясь вперёд. Он сильнее других изменился за этот год. Теперь Дэвид видел в этом юноше своего нынешнего отца: скрытность, дотошность и цинизм. — Очередное испытание?

— Да, испытание, — молча подтвердил Эд’М — И не последнее, что и так было вам поведано давным-давно. Наша семья на время расстанется, но лишь на время! Но даже когда вы вновь воссоединитесь, то это не будет, как раньше. Ведь далее, как я и говорил, вы должны стать центром своих племён и возрастить в них семя цивилизации. Меня же… когда вы проснётесь завтрашним утром, здесь уже не будет. Когда пройдёт двадцать пять лет, я вновь появлюсь, чтобы сопроводить вас в нужном направлении. За это время вы должны создать свои пути к вечному процветанию человечества, что впитают все лучшее от малого и отвергнут все худшее от большего. Но это будет лишь завтра, а сейчас я хочу преподать вам свой последний урок на данном этапе. Также я хочу, чтобы вы приняли особое питьё, что должно раскрыть в вас всё ещё дремлющий потенциал. Если не на полную силу, то близкое к сему. Ну же! Садитесь более плотным кольцом.

Ученики обменялись грустными взглядами, но всё-таки сели плотнее. Эд’М поставил перед собой длинную и пузатую глиняную бутыль и крохотную чашу. Он откупорил пробку и из сосуда, повалил розоватый дым. Запах показался Дэвиду каким-то странным. В нём переплеталось всё знакомое и неизвестное одновременно. Учитель наполнил чашу бесцветной жидкостью и подвинул её чуть вперёд и посмотрел на Каина.

Каин немного манерно подвинулся к учителю и жестом изобразил знак уважения Эд’Му. Юноша сидел изящно и немного вычурно. В его лёгких жестах читалось нечто успокаивающее и будто бы отвлекающее.

«Наверное, он так делает для того, чтобы люди не обращали внимания на его лицо» — заключил Дэвид, внимательно вглядываясь в медную маску Каина. За этот год она потёрлась и заимела несколько вмятин. При этом Шепарду показалось, что Каин пытался что-то уберечь от взора учителя. Не только изуродованное лицо, но и что-то в глубине своей души. Видимо это не скрылось и от Эд’Ма.

— Каин! — тепло произнёс учитель. — Я обращаюсь к тебе как к первому из моих учеников. Первому по старшинству, но не по значимости. Ты ведь так думаешь про себя?

Ученик вздрогнул, его плечи опустились, а руки сжались в кулаки.

— Я знаю, что тебя это угнетает, — продолжал учитель, будто не замечая этой перемены. — Тебе не нравиться, когда ты в проигрыше или отстаёшь. Я бы мог промолчать, но я это не сделаю. Ты ведь с того дня, как проснулся с изувеченным лицом пожалел о своих подвигах? Даже у самых великих помыслов есть зерно негатива. Я хочу, чтобы ты принял себя нынешнего. Чтобы ты увидел в себе те невероятные способности, которые не уступают никому из прочих, а в чём-то даже превосходят. Ты меня понял, Каин?

— Да, учитель, — натянуто произнёс Каин, снимая маску. Он был по-прежнему невероятно красив, не смотря на шрам, но догадка Дэвида оказалась верной. Внутренние переживания уродовали его сильнее увечий. Сейчас это было почти незаметно, но что-то подсказывало Шепарду: это лишь начало мучительной метаморфозы.

— Выпей этот напиток. Он не только откроет по-прежнему скрытые в твоём сознании силы, но и укажет правильный путь и отведёт тебя от тьмы. Но запомни! Ты должен всегда следовать этому пути. Шаг в сторону, и ты погрузишься в разрушительную деградацию.

Каин поднёс чашу к своим изящным губам и выпил его одним глотком. Дэвид увидел, как к его коже прилила кровь, а на его лице появилось спасительное просветление.

Учитель вновь наполнил чашу и посмотрел на Авеля. Тот, беспокойно всматриваясь в лицо брата, тихонько ахнул и обернулся к Эд’Му, округлив в страхе глаза.

— Авель! — холодно произнёс учитель. — Хоть ты и считаешь себя слабейшим из учеников, но твоя невинность и добродушие не просто спасут тебя, но и возведут на вершину мироздания. Но запомни мои слова. Иногда милосердие может обернуться против тебя.

Авель, слушая учителя немного понуро, но с напряжённым вниманием резко выпрямился и всмотрелся в него. Он покраснел и нервно закусил нижнюю губу. При этом в его тусклых глазах читались незаданные вопросы.

Учитель передал ему чашу, и он аккуратно выпил жидкость. До Шепарда донёсся лёгкий запах фиалок.

«А ведь, когда этот напиток пил Каин, преобладал запах жасмина» — мысленно удивился Дэвид.