Муссолини и его время

Преисполненный гордости за достигнутое, Муссолини откровенно изложил свое видение общественных настроений в Италии 1923 года:

«Люди устали от свободы. Теперь свобода уже перестала быть той непорочной и строгой девой, ради которой боролись и гибли поколения второй половины прошлого века. Для порывистой и суровой молодости, вступающей в жизнь в утренних сумерках новой истории, есть другие слова, имеющие гораздо большую привлекательность. Эти слова: порядок, иерархия, дисциплина».

Без сомнения, он был абсолютно прав как минимум в одном из своих тезисов: итальянцы действительно устали от «свободы», точнее говоря, от того, что понималось под ней тогда (и пожалуй, понимается и сегодня) – от разделения властей и независимой прессы. Сложные юридические диспуты о разграничении полномочий законодательных органов и короны и бесконечные политические битвы на страницах газет разных направлений до чертиков надоели простому итальянцу. Муссолини обещал решить более важные и насущные проблемы, а взамен просил сущую мелочь – «заткнуть мешавших ему работать болтунов». Его лозунг «Дороги, мосты, дома, вода» привлекал избирателей куда больше призывов защитить «свободу печати». Здесь, кстати, следует упомянуть и о том, что с такой же меркой к итальянской демократии подходили и многие британцы – тогдашний посол Англии довольно недипломатично высказался в том смысле, что соотечественники Муссолини попросту не доросли еще до настоящих прав и свобод, а потому фашистская диктатура – это лучшее, что могло произойти с Италией. И в этом мнении он был совсем не одинок.

Между тем в начале 1924 года подготовка к назначенным на раннюю весну выборам в нижнюю палату вошла в завершающую стадию. Те из правых или центристских политиков, кто не пожелал вступать в фашистский «Национальный блок» или же вовсе отказаться от участия в предвыборной борьбе, достаточно быстро поняли, что Муссолини настроен решительно. Если фашисты еще и не применяли к ним приемов, усвоенных ими в борьбе с социалистами и коммунистами, то и заниматься политикой уже не давали. Общественные мероприятия срывались, местные кандидаты нередко становились объектами для подкупа или шантажа, а о равных правах на агитацию и речи не было. Даже на Сицилии, где прежде никакая политическая карьера была невозможна без одобрения мафиозных кланов, фашисты сумели спутать своим противникам все карты.

Левая оппозиция и вовсе пребывала в агонии. Социалисты раскололись на две партии еще в 1922 году, об их взаимодействии с Коммунистической партией Италии говорить тоже не приходилось. Но главное – фашисты продолжали свою тактику запугивания, только применяя ее теперь более избирательно и придав ей официальный характер. Предвыборные штабы социалистов и коммунистов действовали в полуподпольном режиме: одинаково рискованно было и распространять агитационные материалы, и быть кандидатом в парламент от левых.

Стоит ли удивляться, что весенние выборы 1924 года принесли «Национальному блоку» полный успех. Муссолини, фашисты и их союзники по блоку получили 66,3 % голосов пришедших на выборы избирателей, но картину «общенациональной победы» портили зафиксированные иностранными наблюдателями многочисленные нарушения. Разумеется, нет ни малейших сомнений в том, что «Национальный блок» и без этого получил бы на выборах лучший результат, а вместе с ним и две трети кресел в парламенте, но Муссолини нужен был не просто успех, а настоящий триумф, а потому в ход, как и всегда, пошли все средства. Бюллетени подсчитывались столь «своеобразно», что в некоторых районах Италии число проголосовавших за «Национальный блок» превышало 100 % от численности избирателей.

Победа на выборах означала, что теперь у Муссолини было 376 депутатов в нижней палате, которые не только гарантировали безусловную поддержку любых правительственных начинаний, но и разрушали все надежды на то, что парламент сможет стать точкой опоры для оппозиции новому фашистскому курсу. Дуче получил то, чего желал – зримое свидетельство доверия нации к себе и своей партии. О предвыборном блоке, разумеется, тут же «позабыли» – победа принадлежала фашистам, и только им. Муссолини вновь торжествовал: «Урны дали свой недвусмысленный ответ. Никто не сможет более сомневаться в согласии нации с нашей работой».

…