Муссон. Индийский океан и будущее американской политики

В конце концов набоб измыслил какой-то предлог, чтобы двинуться со своей ратью на Форт-Вильям, английский оплот в Калькутте. Если мадрасские британцы, не забывавшие о маркизе де Дюплеи и его войсках, вынужденно сделались не только торговцами, но также политиками и солдатами, то англичане, жившие в Калькутте, по-видимому, оставались всего лишь торговцами. Как следствие, они пришли в ужас. Форт-Вильям сдался без особого сопротивления. И случилось то, что Маколей назвал «великим злодейством», а британская история увековечила – возможно, с известными преувеличениями [25].

В 1756 г. муссонные дожди начались только 21 июня. Это значит, что ночь с 20-го на 21-е была убийственно жаркой, а влажность воздуха – непереносимой. Тогда-то и затолкали стражники набоба несколько десятков англичан – мужчин и женщин – в калькуттскую «черную яму»[48]: плохо вентилируемую тюремную камеру площадью 4,3 на 5,5 м. Большинство несчастных погибли, прежде чем стражники отомкнули темницу на следующее утро – когда, по свидетельству Маколея, набоб «уже проспался после попойки» и «дозволил распахнуть дверь» [26]. Принято считать, что в «черную яму» втиснули 146 человек, но вероятнее, что их было всего 64, а уцелел – 21[49]

.

Когда в августе новости из Калькутты достигли Мадраса, жажда мести вспыхнула неукротимо. Клайва поставили во главе 900 британских пехотинцев и 1500 сипаев – с этими силами он и отправился карать набоба, имевшего, по словам Маколея, «больше подданных, чем Людовик XV или императрица Мария-Терезия» [27]. Пришел октябрь, и отряд поплыл на север по Бенгальскому заливу – но встречные ветры вынудили мореходов повернуть к Цейлону и Бирме. До Бенгалии Клайв добрался только в декабре, однако времени даром не терял.

Он быстро смял туземный гарнизон Форт-Вильяма и отвоевал Калькутту. Набоб запросил мира. Помня о нраве противника и его прежних действиях, Клайв поначалу отказался вести мирные переговоры. Но Калькуттской Ост-Индской компании не терпелось возобновить торговлю, а в Мадрасе тревожно ждали возвращения высланных войск. В итоге Клайв согласился на встречу с набобом. Маколей поясняет:

«Этими переговорами открывается новая глава из жизни Клайва. До того он был простым солдатом, исполнявшим – с исключительной сноровкой и доблестью – чужие приказы. Однако с тех дней его следует рассматривать в основном как государственного деятеля… Несомненно: в новом своем качестве Клайв обнаружил выдающиеся таланты и добился огромных успехов. И также несомненно: дела, в которых Клайв начал тогда участвовать, запятнали его репутацию» [28].

Впрочем, лукавства и хитроумия Клайву недоставало. Согласно Маколею, он «по самой природе своей был полной противоположностью подлецу или плуту». Расторопность Клайва, умение добиваться своего и на поле боя, и за его пределами порождались не скользкой изворотливостью, а невероятной энергией и воодушевлением – особенно если приходилось рисковать. В сущности, он почти никогда не был бесчестен по отношению к соотечественникам-англичанам и «запятнал свою репутацию», только имея дело с индийцами: «Он [Клайв] считал восточную политику борьбой, в которой не существовало запрещенных приемов» [29]. Иными словами, аморальность Клайва была не естественным следствием врожденной испорченности, а скорее, обдуманным – даже скажем иначе: стратегически рассчитанным – образом действий.

«Похоже, он считал – по нашему суждению, глубоко ошибочно, – что с такими противниками [как индийцы] ничего не поделаешь, если налагаешь на себя узы, от которых туземцы вполне свободны: если упорно говоришь правду и в ответ выслушиваешь ложь, если себе же в ущерб выполняешь все обещания, данные союзникам, вовеки не державшим своего слова иначе как выгоды ради. В итоге если этот человек, на других отрезках жизни бывший безупречным английским джентльменом и солдатом, сталкивался с индийским прохвостом, то сразу же становился прохвостом ничуть не меньшим…» [30].

А набоб, Сирадж уд-Даула, был расчетлив и хитер. С Клайвом он заключил мир, а с французами, укрепившимися неподалеку, в Чандернагоре, вступил в тайный сговор и попросил: помогите вышибить англичан из Калькутты. Британцы, до которых дошли слухи о происках набоба, успешно атаковали Чандернагор – прежде чем французы получили подкрепления из Карнатаки, что в Юго-Восточной Индии. «Как следствие, Франция лишилась выгоднейшего торгового и военного оплота, – пишет Ки, – ранее снабжавшего всем необходимым как Пондишерри [в Карнатаке], так и остров Маврикий. Французское могущество на Индийском океане дрогнуло до основания» [31].