Музейная пыль (СИ)

И какой вывод можно сделать в целом? Очевидно, я потомок того самого Дастина Итона. Ну, по меньшей мере господин Брэн считает, что это так. И ещё вполне разумно предположить, что таковые потомки не бегают по стране толпами с соответствующими плакатами наперевес. В смысле, даже если и существуют в немалом количестве, их всё равно не очень-то легко отыскать. Таким образом, если я и не незаменима, возиться с поиском замены для Брэна нежелательно.

Итак, не считая мелких брызг в виде всяких девиц, невесть зачем сделанных не вполне адекватными, вопросов остаётся два. Первый: в чём заключается ритуал, который мне предстоит проводить. И второй: что со мной будет после, когда, а точнее — если я его проведу.

Учитывая, как создаются «вечерняя звезда» и камни крови, по крайней мере рубины и алмазы, можно запросто предположить, что и их соединение в один мощный артефакт тоже отнюдь не безобидная забава. Кровавая так точно, и далеко не факт, что кровь будет исключительно… донорская. К тому же за одно только владение Алтарём полагается пожизненное. А за его использование повесят однозначно. И я буду знать владельца.

Что же сделают со мной за это знание? Будут и дальше запугивать обвинениями меня в краже, а брата — в контрабанде? Сантер правильно тогда говорил: это мелочи, между сроком в пару лет и смертной казнью любой, будучи в здравом уме, выберет первое. Едва ли Клод Брэн настолько наивен и неосторожен, чтобы полагаться на мои безумие и глупость.

Выходит, от меня попросту избавятся. Если не убьют, то по меньшей мере промоют мозги. Гораздо круче, чем ни в чём не повинным студенткам и преподавательницам. И это значит, что я почти неизбежно сойду с ума, и дни свои закончу в состоянии запрограммированной на спокойствие и бытовое самообслуживание куклы. А если и не сойду… да в любом случае стану куклой, вопрос лишь в том, насколько сломанной. Самим собой после такого никому ещё остаться не удавалось. Уж лучше умереть, чем так жить.

И что же мне делать теперь? В полицию пойти с чистосердечным? Только вот кроме догадок и слов у меня по-прежнему ничего нет. Разве что попробовать в убийстве Ричи сознаться. Кстати, вот не сподобилась спросить, был ли Сантер в полиции. В смысле, знают ли они что Ричи жив.

Правда, по здравом размышлении и эта идея выглядела вполне безнадёжной. Актриса из меня так себе, да и деталей, которые сделали бы рассказ достоверным, я не знаю. И даже если предположить, что полицеские окажутся достаточными невеждами и поверят, что магические навыки позволили мне обойтись без сообщника, рано или поздно меня неизбежно спросят, где же Ричи сейчас. И что я на это отвечу? Интересно, если рассказать, что неизвестные негодяи похитили его уже у меня, это будет совсем откровенная шизофрения?

Я усмехнулась, допив морс, и тут же застыла с пустым стаканом возле губ. Дрейк. У этого типа есть Дрейк, убийца на поводке. На меня его не спустят скорее всего, ну по крайней мере до ритуала точно, но вот на кого-нибудь из моих близких — запросто. Так что лучше мне не делать… резких движений.

Поставив стакан на стол, я попыталась погрузиться в медитацию. Не вышло. Внутри не нашлось ни единой капли покоя, только усталость и отчаяние. Всё, чем я занималась последние годы, все планы и мечты как-то сразу потеряли смысл. Зачем жить, зная, что жизнь твоя неотвратимо движется к печальному финалу, а то и к ужасному концу?

Сердито тряхнув головой, я встала из-за стола и принялась собирать пустые тарелки на поднос. Нет, где-то у меня определённо спрятан ещё один гадкий камушек. Не померла ещё, а уже сижу тут, гроб выбираю посимпатичнее и фасон тапочек белых обдумываю, таких, чтобы сразу у всех слёзы на глаза навернулись. С каких пор, интересно, я так легко сдаюсь, не исчерпав всех возможностей побороться? Помереть всегда ведь успею.

* * *

— И вы ничего не знаете?

Я в ответ только руками развела. Ничего я не знала кроме того, что уже рассказала. Уехал в Даньев за какими-то книгами. Нет, не сказал, за какими именно, а я не спрашивала. Мы вообще как-то мало разговаривали тем бесконечно далёким уже субботним утром. Стоило бы поговорить, наверное, но вот не сложилось. И едва ли профессор Лирс тот человек, с которым можно обсуждать, почему.

— Думаете, к этому причастен Дрейк?

— Я бы не удивился, — мрачно ответил профессор, возвращаясь к изучению моих дипломных трудов.

— Тогда, может, стоит обратиться в полицию?

Сказала я это исключительно от растерянности. Конечно стоило бы, причём уже давно — вторую неделю человек безвестно отсутствует. Но не мне же в самом деле было идти с заявлением! Кто я ему? Да меня слушать не станут, заявления о пропаже полиция в принципе принимает не особо охотно, а уж от брошенных девиц — и вовсе никогда. И обычно я понимала, почему они так поступают.

— Думаю, полиция уже в курсе, — вздохнул профессор, что-то зачёркивая в моей писанине. — И не только она.

— И что тогда делать? — вопросила я совершенно риторически, потому как понимала, что ни у меня, ни у профессора ответа на этот вопрос нет и быть не может.