Музейный вор. Подлинная история любви и преступной одержимости

Из машины появляются двое полицейских в форме, и в первое мгновение Брайтвизер уверен, что они не могут быть здесь ради него. У него под пальто нет ничего краденого. Он даже не в музее. Однако же полицейские быстро приближаются, и один из них вынимает наручники. Брайтвизер испуган; впрочем, не сопротивляется, и, пока его арестовывают, он успевает еще раз встретиться взглядом с Анной-Катрин. Она, кажется, не в себе и сбита с толку, однако же ей повезло: ее полицейские не замечают, и Брайтвизера одного усаживают на заднее сиденье патрульной машины и увозят.

27

Брайтвизер проводит мучительную ночь в камере в цокольном этаже того же самого отделения швейцарской полиции, где его держали после неудавшейся кражи картины четырьмя годами раньше. На следующее утро, в среду, 21 ноября 2001 года, в камеру входит полицейский инспектор и вежливо представляется заключенному.

Роланд Мейер примерно того же возраста, что и Брайтвизер, обоим совсем недавно исполнилось тридцать, они одинаково худощавые, с похожими ярко-голубыми глазами. Говорят между собой на немецком с очевидным эльзасским акцентом – географические братья. Прежде чем отправиться в камеру, инспектор изучил рапорт о первом аресте Брайтвизера в Люцерне. Мейер считает, что имеет дело с мелким воришкой – и не слишком талантливым, судя по двум его провалам, – который хотел по-быстрому нажиться, воруя в столь плохо защищенных местах, как музеи и галереи.

Инспектор выводит Брайтвизера из камеры даже без наручников, они проходят к лифту и поднимаются на главный этаж современного здания полицейского участка; Мейер приводит задержанного в квадратную комнату для допроса. Оба садятся по обе стороны пустого белого стола, в окружении лишь стерильно-белых стен – никого, кроме них, даже адвоката.

– Что вам известно о пропаже охотничьего рога? – спрашивает Мейер.

– Должно быть, тут какая-то ошибка, – заявляет Брайтвизер. – Я не имею к этому никакого отношения.

Инспектор не торопится. В свободное время Мейер лазает по горам и бегает марафоны. И на работе, и на отдыхе он предпочитает длинные дистанции. Мейер терпеливо разъясняет Брайтвизеру всю серьезность положения.

В тот день, когда пропал рог, в Музее Вагнера было необычайно малолюдно. За весь день всего три посетителя. Единственная его сотрудница, Эстер Йэрг, в отсутствие туристов любит прогуливаться по залам. Она как раз отправилась в обход – сразу после посетителя в длинном зеленом пальто – и вдруг заметила пропажу охотничьего рога. Инструмент, ценный сам по себе и с исторической точки зрения, был приобретен лично Вагнером. Йэрг позвонила в полицию, двое полицейских сразу же приехали и сняли отпечатки пальцев, отпечатки обуви и ДНК.

На следующий же день статья об ограблении появилась в «Luzerner Zeitung», местной газете. Статью прочел бывший радиожурналист, который ежедневно прогуливается около музея с собакой; и когда пожилой собачник заметил мужчину, который как-то странно терся вокруг здания, заглядывая в окна, он поспешил в музей предупредить работницу. Снова была смена Йэрг, она вышла и узнала зеленое пальто. Йэрг снова позвонила в полицию, которая тут же приехала и арестовала мужчину в пальто.

Слушая все это, Брайтвизер не может скрыть потрясения. Повторная поездка в Музей Вагнера по требованию Анны-Катрин оказалась не только рискованной и неразумной, но еще и совершенно бессмысленной: все улики уже были собраны до того, как появилась Анна-Катрин со своим платком.

Инспектор видит, что Брайтвизер поражен услышанным, и старается надавить.

– Ваши отпечатки повсюду, – заявляет Мейер. Все доказательства налицо, напоминает ему инспектор. От такого не отвертишься.

Брайтвизер хранит молчание.

– Мы знаем, что это вы, – подталкивает инспектор.

На самом деле инспектор понятия не имеет, Брайтвизер ли совершил кражу. Ни одного четкого отпечатка в криминальной лаборатории Люцерна нет. Инспектор блефует, ему требуется признание. Он лжет, когда заявляет Брайтвизеру, что отпечатки, обнаруженные в Музее Вагнера, полностью совпадают с теми, которые взяты после его первого ареста.

– Более того, – прибавляет Мейер, надеясь нанести решающий удар, – вас видели в Люцерне в тот самый вечер, когда пропал рог. – Мейер утверждает, что Брайтвизер попал на записи видеокамер.

Мейер перестарался и выдал себя. Украв рог, Брайтвизер поехал прямо домой, не останавливаясь даже на заправке. Инспектор, понимает Брайтвизер, лжет насчет видеокамер в Люцерне, следовательно, может лгать и об отпечатках пальцев.

Брайтвизер яростно отстаивает свою невиновность, и, к его величайшему удивлению, Мейер спокойно принимает его возражения. У инспектора – теперь Брайтвизер явственно это ощущает – нет настоящих доказательств. Если бы они были у Мейера, он надавил бы сильнее. Именно такими и представляет себе полицейских Брайтвизер: самоуверенные недоучки. Ему кажется: если все разыграть верно, он сможет выкрутиться.