Музыка мертвых

Но выпить они не успели. Откуда-то с улицы донесся истошный женский визг, и почти сразу же к нему добавился истерический мужской вопль:

— Полиция! Полиция!

— На помощь! Убивают! Батюшки, Господи, что ж это делается-то! — заголосила вторая баба. Август поднялся из-за стола и, накинув пальто, сказал, обернувшись к Штольцу:

— Эрик, вам лучше остаться здесь.

Он почему-то был уверен, что на улице свежий труп — а раз так, то Штольцу лучше на него не смотреть и не лишаться чувств. Однако Штольц тоже встал и ответил:

— Вот уж нет. Я с вами.

Август скептически хмыкнул.

— Только в обморок не падайте, сделайте мне одолжение, — сказал он. Штольц одарил его неприятным острым взглядом из-под пушистых ресниц, но ничего не ответил.

На улице действительно был труп — женщина с раскинутыми ногами и руками лежала в проулке за «Пафнутием», и в темноте Августу показалось, что у нее изуродовано лицо. Он растолкал зевак, присел над покойницей и понял, что это всего лишь растрепанная роза, которую убийца вложил ей в рот.

В проулке царил резкий тошнотворный запах — тот, который остается после боевых артефактов. Кровь покойницы впитывалась в снег. Август заглянул ей в лицо — да, молодая и хорошенькая. Кажется, он видел ее в «Зеленом огоньке». Жаль.

Но убивать проститутку боевым артефактом?

— Так, а ну пошли отсюда! — рыкнул Август на собравшихся. — Бегом марш!

Народ проникся — вскоре в проулке остались только Август и Штольц. Где-то далеко визжал полицейский свисток.

— Как вы, Эрик, держитесь? — поинтересовался Август, не глядя в сторону своего неожиданного напарника. Штольц присел на корточки рядом с трупом и сказал:

— Я имел дело с мертвецами. Смотрите-ка, — он указал на ухо убитой. — Обгорело. Это Гвоздика, взрывной артефакт. Выжигает мозг, полностью.

Август удивленно посмотрел сперва на Штольца, а затем на проститутку. Действительно, правое ухо потемнело. Гвоздика, верно — именно она так бьет. Год назад Говард отправлял силы полиции на курсы повышения квалификации, ну и Август заодно съездил, узнал много нового об артефактах. Спасибо Говарду, выписал разрешение покинуть Эверфорт.

— Вы меня удивляете, Эрик, — признался Август. — Откуда композитору знать об артефактах? Тем более взрывных?

В проулок наконец-то вбежали полицейские, Мавгалли и Фирмен. Насколько помнил Август, сегодня они дежурили у банка — там рядом был небольшой винный погребок, и, судя по физиономиям стражей порядка, дежурство шло как раз возле бочек с красным сухим. Ну а что, место важное, нуждается в регулярной охране.

— Женщина, от двадцати до двадцати двух, убита направленным воздействием взрывного артефакта Гвоздика, — отчеканил Август, выпрямившись. — Везите в анатомический театр, скажу точнее.

Фирмен покачнулся и стал заваливаться в сугроб. «Чудны дела твои, Господи, — подумал Август. — Музыкант смотрит на труп и бровью не ведет. А полицейский уже в обмороке».

— Максим, — устало сказал он, посмотрев на Мавгалли, которого тоже изрядно повело. — Ну вы-то возьмите себя в руки. Кисейные барышни, а не полиция! Везите даму уже — готова и ждет с нетерпением.

Мавгалли кивнул и, дернув Фирмена из сугроба за ворот пальто, пошагал к покойнице. Август обернулся: Штольц стоял возле трупа с таким видом, словно всю жизнь только тем и занимался, что возился с мертвяками.

— Эрик, — окликнул Август. — Вы со мной?

* * *

Вскрытие и возня с телом затянулись до полуночи. Женщину звали Лавин, она носила прозвище Подснежник, работала в «Зеленом огоньке», и Августу пришлось выслушивать стенания и вопли госпожи Аверн, которая прибежала в анатомический театр сразу же, как только услышала об убийстве.

«Позор, пятно на репутации, уменьшение клиентского потока, — цинично подумал Август, глядя, как Мавгалли выводит зареванную хозяйку бардака. — Я бы на ее месте еще не так орал».

Полицейские, которые столпились в зале для вскрытия, выглядели так, что Август пожалел о том, что не имеет у себя запасов нюхательной соли — стражей порядка следовало приводить в чувство. Хорошо, что он успел закончить с аутопсией — иначе все господа в мундирах валялись бы по углам без сознания.

Он мог их понять. В тихом Эверфорте не было убийств уже много лет, народ умирал естественной и приличной смертью, и никому не выжигали мозги боевыми артефактами.

— Итак, господа, — начал Август, стоя возле стола с покойницей. — Убитая — Лавин Подснежник, мы все знали ее с самых лучших сторон. Время смерти — четверть шестого. Убита боевым артефактом Гвоздика, помните, что это такое?

Полицейские дружно закивали. Август заметил, что один из них, вечно угрюмый Краунч, тайком провел рукой по лицу, словно стирал слезы. Похоже, был постоянным и уважаемым посетителем покойной Лавин. Тем временем начальник полицейского управления Макс Кверен заглянул за спины младших по званию и растерянно проговорил:

— Доктор Вернон, а это, простите, как же..? Господин Штольц, а вы-то что тут делаете?

Полицейские расступились — Штольц скромно сидел в уголке, держал на коленях стопку поспешно разлинованной бумаги и, судя по всему, сочинял музыку.