Мы были лжецами

– Зачем использовать это слово? Почему бы называть себя тем, кем реально являешься? Безрассудным, ненадежным манипулятором?

– Господи. – Гат начал подпрыгивать от волнения. – Каденс! Мне правда нужно просто начать все с чистого листа. Это уже переход от неоптимального к полному бреду. – Он прыгает и даже топает ногами, как сердитый мальчишка.

Это вызывает у меня улыбку.

– Ладно. Начнем сначала. После обеда.

– Хорошо, – говорит парень, замирая. – После обеда.

Мгновение мы пялимся друг на друга.

– Я сейчас убегу, – говорит Гат. – Только не обижайся.

– Договорились.

– Для того чтобы начать все сначала, я лучше убегу. Просто развернуться и уйти будет как-то неловко.

– Я же согласилась.

– Тогда ладно.

И он убегает.

33

Через час я отправляюсь на обед в Новый Клермонт. Знаю, что мама не потерпит моего отсутствия после вчерашнего ужина. Дедушка проводит для меня экскурсию по дому, пока повар накрывает на стол, а тетушки пытаются обуздать малышню.

Дом-картинка. Блестящие деревянные полы, огромные окна до пола. Раньше стены Клермонта были до потолка увешаны черно-белыми семейными фотографиями, картинами с собаками, книжными полками и дедушкиной коллекцией журнала «Нью-Йоркер». Коридоры Нового Клермонта стеклянные с одной стороны и пустые с другой.

Дедушка открывает дверь, ведущую к четырем гостевым комнатам наверху. Все обставлены одинаково: одна кровать и низкий широкий комод. На всех окнах белые полупрозрачные полотняные жалюзи. На покрывалах нет рисунка; они простые и изысканные, голубых или коричневых тонов.

В комнатах малышни присутствует хоть какой-то намек на жизнь. У Тафта поле для игры в бакуганов, футбольный мяч, книги о волшебниках и сиротах. Либерти и Бонни принесли с собой журналы и плееры. Их комната завалена книгами Бонни об охотниках за привидениями, экстрасенсах и жутковатых ангелах. Комоды близняшек забиты косметикой и духами. В углу лежат теннисные ракетки.

Комната дедушки больше других и с великолепным видом окрестности. Он впускает меня и показывает ванную, где в душевой кабине имеются специальные ручки для пожилых людей, чтобы не упасть.

– А где твой «Нью-Йоркер»? – спрашиваю я.

– Все решения принимал декоратор.

– А подушки?

– Что?

– У тебя была куча подушек. С вышитыми собаками.

Он качает головой.

– А рыбу ты оставил?

– Ты про рыбу-меч? – Мы спускаемся по лестнице на первый этаж. Дедушка передвигается медленно, я иду за ним. – Я начал все заново, работая над этим домом, – просто отвечает он. – Старая жизнь закончилась.

Он открывает дверь в свой кабинет. Тот излучает ту же суровость, что и весь дом. В центре длинного стола стоит ноутбук. Большое окно выходит на японский сад. Стул. Полки во всю стену, совершенно пустые.

Кабинет кажется чистым и просторным, но не простоватым – а богато обставленным.

Дедушка больше схож с мамой, чем со мной. Он стер свою прошлую жизнь, тратя деньги на ее замену.

– А где молодой человек? – внезапно спрашивает дедуля. На его лице появляется отсутствующий взгляд.

– Джонни?

Он качает головой:

– Нет-нет.

– Гат?

– Да, молодой человек. – Он вцепляется в стол на мгновение, будто ему дурно.

– Дедушка, тебе плохо?

– О, со мной все хорошо.

– Гат в Каддлдауне с Миррен и Джонни, – говорю я.

– Я обещал ему одну книгу…

– Большей части твоих книг тут нет.

– Хватит рассказывать мне, о том, чего тут нет! – кричит дедушка, внезапно обретая силы.

– У вас все хорошо? – Это тетя Кэрри, стоящая в проходе в кабинет.

– Все в порядке, – говорит он.

Кэрри многозначительно на меня смотрит и берет дедулю за руку.

– Пошли. Обед уже готов.

– Вам удалось снова заснуть? – спрашиваю я тетю, направляясь на кухню. – Прошлой ночью Джонни не просыпался?

– Я не понимаю, о чем ты, – отвечает она.

34

Повара дедушки занимаются закупкой и приготовлением блюд, но меню планируют тетушки. Сегодня у нас на обед холодная жареная курица, салат с помидорами и базиликом, камамбер с багетом и клубничный лимонад.

Либерти показывает мне в журнале фотографии симпатичных парней. Снимки разных нарядов в другом журнале. Бонни читает книгу под названием «Коллективные видения: факты и мифы». Тафт и Уилл уговаривают меня пойти с ними – вести моторную лодку, пока они будут плыть позади на надувной камере.

Мамочка говорит, что мне нельзя управлять лодкой, когда я на таблетках.

Тетя Кэрри говорит, что это неважно, поскольку Уилл ни за что не поедет кататься.

Тетя Бесс соглашается, поэтому Тафт пусть даже не заикается об этом.

Либерти и Бонни спрашивают, нельзя ли им пойти покататься.

– Миррен ты всегда разрешала, – говорит Либерти. – Ты сама знаешь!

Уилл проливает лимонад, и багет намокает.

Как и колени дедушки.

Тафт хватает мокрый багет и бьет им Уилла.

Мама убирает этот бардак, пока Бесс мчится наверх, чтобы принести дедушке чистые брюки.

Кэрри упрекает мальчиков.

Когда трапеза окончена, Тафт и Уилл бегут в гостиную, чтобы не помогать мыть посуду. Они скачут как бешеные на новом кожаном диване дедушки. Я иду за ними.