Читаем Мы для любви все рождены… полностью

Русь, как тройка удалаяМчит по дремлющим степям.Колокольчик, не смолкая,Вызов шлет своим врагам.Пыль курится под ногамиРезво скачущих коней.Семимильными шагами,Ловим долю средь степей.Под копыта путь ложится,Виден дальний горизонт.Туча черная кружится,Навевая вязкий сон.Звон копыт рвет тишину,Свист кнута рождает ярость.Ум не верит никому,Отвергая даже жалость.Расскажи, куда летишь,Что осталось за порогом?Может, просто ты хитришь,
Как изгой отвергнут богом?Как найти свою удачу?Как за хвост ее схватить?Эту сложную задачуНадо быстро разрешить.Клочья мыла на губах,Валит пар с боков усталых.Но решительность в глазах,Они светят цветом алым.Солнце падает к земле,Звук копыт все тише, тише.Марево в закатной мглеЯростно жарою пышет.Впереди ночной привал,С утра – трудная дорога.В горах скальный перевалИ надежда лишь на Бога!

Чудак

Да, он чудак, стремясь всегда
К взаимности, но без гордыни.Он жизнь познал, летят года,Горчат в них запахи полыни.В душе невидимый судьяРешает все его проблемы.Невзгоды жизни, бытия,Едва видны в тумане белом.Как часто жизнь не адекватна,Все, вроде, ясно, но не так.Видны на чистой ткани пятна,Словно по ней прошел чудак.Прямой чудак не понимает,Зачем идти кривым путем.Он лихоимством не страдает,В любви – он чистое дитё.Попытки совесть совместитьС тем, что не надо или надо,Словно призывы грех забыть,Окинув души ясным взглядом.
Вот потому чудак смешон,Что он прямой в кривом пространстве.Бредет, накинув капюшон,С упорным, твердым постоянством.Чудак достоин восхищенья,Как Дон Кихот, ломает жизнь.Душе все ясно, нет сомненья,Добру он принялся служить.Жизнь правит, словно кузнецы,Чудных людей святое племя.Многим смешны, но мудрецы,Бросая в души правды семя.Стоит земля на чудаках,Наивных, чистых, непонятных.Они загадка, что в векахДарила свет всем без оглядки.

Сижу один

Сижу один у камелька,О жизни вспоминаю.
Туманит легкая тоска,Как быть, не понимаю.Грозою юность обожгла,Потом судьба бросала.Любовь нечаянно нашла,Но нас не повенчала.С тех пор не верил я любви,Душил руками чувства.Огонь пылал в моей крови,Кипел угар беспутства.Пора итоги подводить,Давать отчет о прошлом.Душе прощение молитьО жизни своей пошлой.И вот сижу один в ночи,А совесть не прощает.Сжигает душу, не молчит,За прошлое карает.

Муза

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 шедевров русской лирики
100 шедевров русской лирики

«100 шедевров русской лирики» – это уникальный сборник, в котором представлены сто лучших стихотворений замечательных русских поэтов, объединенных вечной темой любви.Тут находятся знаменитые, а также талантливые, но малоизвестные образцы творчества Цветаевой, Блока, Гумилева, Брюсова, Волошина, Мережковского, Есенина, Некрасова, Лермонтова, Тютчева, Надсона, Пушкина и других выдающихся мастеров слова.Книга поможет читателю признаться в своих чувствах, воскресить в памяти былые светлые минуты, лицезреть многогранность переживаний человеческого сердца, понять разницу между женским и мужским восприятием любви, подарит вдохновение для написания собственных лирических творений.Сборник предназначен для влюбленных и романтиков всех возрастов.

Александр Александрович Блок , Александр Сергеевич Пушкин , Василий Андреевич Жуковский , Константин Константинович Случевский , Семен Яковлевич Надсон

Поэзия / Лирика / Стихи и поэзия
Черта горизонта
Черта горизонта

Страстная, поистине исповедальная искренность, трепетное внутреннее напряжение и вместе с тем предельно четкая, отточенная стиховая огранка отличают лирику русской советской поэтессы Марии Петровых (1908–1979).Высоким мастерством отмечены ее переводы. Круг переведенных ею авторов чрезвычайно широк. Особые, крепкие узы связывали Марию Петровых с Арменией, с армянскими поэтами. Она — первый лауреат премии имени Егише Чаренца, заслуженный деятель культуры Армянской ССР.В сборник вошли оригинальные стихи поэтессы, ее переводы из армянской поэзии, воспоминания армянских и русских поэтов и критиков о ней. Большая часть этих материалов публикуется впервые.На обложке — портрет М. Петровых кисти М. Сарьяна.

Амо Сагиян , Владимир Григорьевич Адмони , Иоаннес Мкртичевич Иоаннисян , Мария Сергеевна Петровых , Сильва Капутикян , Эмилия Борисовна Александрова

Биографии и Мемуары / Поэзия / Стихи и поэзия / Документальное
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия