Мы можем договориться: Стратегии разрешения сложных конфликтов

– После безуспешных попыток перебороть друг друга мы поняли, что лучший способ победить – сотрудничать. Я расслабил руку – и он получил 1000 очков. Потом он расслабил руку – и я получил 1000 очков. А потом мы посмотрели друг на друга и поняли, что нам не нужно останавливаться на достигнутом. Мы могли бы просто продолжать и набирать очки.

– Сколько очков вы набрали за ту минуту, которую я вам дал?

– Десятки тысяч.

Все смеются – это смех понимания.

В этом и есть секрет. Вот тот момент, когда мы уменьшаем масштаб и осознаем, что величайшая сила, которой мы обладаем в конфликте, – это сила изменить подход к игре.

Как часто в жизни мы подходим к конфликтам так, будто они похожи на состязание по армрестлингу, где основной вопрос заключается в том, кто победит, а кто проиграет? Вместо этого, что ясно показывает упражнение, мы вольны выбрать гораздо лучшую игру. Все в ней смогут получить бóльшую выгоду, чем в игре формата «либо ты меня, либо я тебя».

Победа и поражение хороши в спортивных или карточных играх. Но когда дело доходит до человеческих взаимозависимых отношений, будь то в семье, на работе или в большем сообществе, этот подход слишком часто приводит к результату, в котором проигрывают все. Если вы спрашиваете: «Кто выиграет в этом браке?» – ваша пара переживает не лучшие дни.

В продолжительных конфликтах мы склонны сводить проблему к нулевой сумме

: больше для одного означает меньше для другого. Но почти в каждом реальном конфликте, над которым мне когда-либо приходилось работать, вопрос не сводился к нулевой сумме. Проявите немного творчества, как в игре с армрестлингом, – и вы получите результат в виде положительной суммы – больше для всех. А в семейных распрях, деловых битвах и войнах результат может быть отрицательным – меньше для всех. Вариант, что выиграют обе стороны, возможен не во всех случаях, зато вариант, что обе стороны, вместе с их окружением, проиграют, вероятен всегда.

Для меня самой драматичной иллюстрацией способности изменить подход к игре является борьба против апартеида в ЮАР. В начале 1995 г. у меня была возможность послушать новоизбранного президента Нельсона Манделу и его старого политического противника, бывшего президента Фредерика Виллема де Клерка, которые описывали свой путь от войны к миру.

Мандела говорил, что верил: его сторона одержит победу в долгосрочной перспективе, – но задавался вопросом, какую страну они унаследуют после десятилетий гражданской войны и экономического развала. Де Клерк рассказал, как пришел к пониманию: да, его сторона, возможно, продержится у власти еще одно поколение, но в конечном итоге ей придется уступить демографической реальности, а также растущему финансовому и политическому давлению со стороны внешнего мира.

Другими словами, оба лидера уменьшили масштаб, сосредоточились на долгосрочной перспективе и осознали, что борьба, в которой они пытались выиграть, победив друг друга, в конечном итоге приведет к гигантским потерям для обеих сторон. Это было их первое прозрение: конфликт зашел в стратегический тупик.

Затем пришло второе озарение: если, участвуя в спирали насилия[7], обе стороны могут проиграть, возможно, обе стороны смогут извлечь выгоду из обратной спирали – диалога и переговоров. Так мог родиться компромисс.

Наконец, появилось третье озарение: возможность трансформации

. Как объяснил мне тогда Рулф Мейер, переговорщик от правительства Национальной партии, обе стороны постепенно пришли к вере в возможность третьего исхода, а не однобокой победы или даже компромисса, который подчеркивал бы их различия.

Как заявил Мандела:

«Я никогда не стремился подорвать авторитет господина де Клерка хотя бы потому, что чем слабее он был, тем хуже шли переговоры. Чтобы заключить мир с врагом, нужно работать с этим врагом, и враг должен стать вашим партнером»{54}.

Новый результат, который претворили в жизнь лидеры обеих сторон, стал настоящей преобразующей победой мирной, демократической, многорасовой, инклюзивной и процветающей Южно-Африканской Республики, где было место для каждого.

Переговоры, омрачавшиеся всплесками политического насилия, были трудны, но в конце концов южноафриканцы вошли в историю, придя на свои первые инклюзивные демократические выборы. Едва ли не самым ярким признаком трансформации было то, что Мандела пригласил бывшего врага, экс-президента де Клерка, на пост вице-президента – и де Клерк согласился. Теперь оба лидера могли привести народ ЮАР к согласию и показать миру возможность новых взаимоотношений. Когда я услышал их выступление в тот день в январе 1995 г., они оба уже вступили в свои должности.

Мандела сказал тогда: