Мы можем договориться: Стратегии разрешения сложных конфликтов

Бегин впал в ярость, узнав о предполагаемом дополнительном соглашении Картера и Садата. В этом соглашении Картер подтверждал давний нейтралитет США в отношении статуса Иерусалима, который был кровоточащей раной для израильтян. Бегин прервал переговоры и приказал своей делегации уехать.

Горько разочарованный, Картер пришел в номер Бегина, чтобы попрощаться. Он принес с собой подписанные фотографии трех лидеров, стоящих вместе – Бегина, Садата и себя самого. За пару дней до этого Бегин захотел получить по одной фотографии для каждого из своих восьми внуков. Картер подписал каждый снимок, но вместо обычного «С наилучшими пожеланиями» он написал «С любовью» и добавил имя каждого внука. Он уделил этому пристальное внимание, зная, как много внуки значат для Бегина.

– Господин премьер-министр, я принес вам фотографии, которые вы просили{60}.

– Спасибо, господин президент.

Бегин холодно посмотрел на Картера, но когда опустил глаза и увидел посвящение на верхней фотографии – «Айелету», – то замер от нахлынувших чувств. Когда он посмотрел на следующую, «Оснату», его губы задрожали, а глаза наполнились слезами. Он прочитал вслух каждое из восьми имен – «Ориту», «Мейрав», «Михалу»… – и не смог скрыть рыданий.

Картер срывающимся голосом проговорил:

– Я хотел бы сказать: «Это момент, когда мы с вашим дедушкой принесли мир на Ближний Восток».

Они начали разговаривать, на этот раз на новом смысловом уровне. Бегин был спокоен, даже дружелюбен, но все же тверд в своем решении. Он попросил Картера отменить дополнительное соглашение. Картер вежливо, но твердо объяснил, что он скорее готов позволить переговорам провалиться, чем нарушить личное обещание, данное им Садату.

Однако, уже уходя, Картер вскользь сообщил Бегину, что переписал это соглашение, и сослался на позицию США, «заявленную послом Голдбергом во время Генеральной Ассамблеи ООН 14 июля 1967 г.»{61}. Он не пояснил, какова была эта позиция, и попросил Бегина перечитать документы еще раз, непредвзято.

Задумчивый, с тяжелым сердцем Картер вернулся в свой номер, встретил там Садата и сообщил ему плохие новости. Через несколько часов весь мир узнает о провале переговоров в Кэмп-Дэвиде со всеми его вероятными последствиями. Грядут новые войны… Потом зазвонил телефон. Это был Бегин:

– Я приму соглашение, которое вы составили об Иерусалиме{62}.

Я отчетливо помню, как несколько лет спустя услышал эту историю непосредственно от Джимми Картера, когда сопровождал его в миссии, целью которой была помощь в прекращении гражданских войн, опустошавших тогда Судан и Эфиопию. Это тронуло меня и дало реальное представление о том, что даже такие сложные переговоры на высоком уровне можно свести к попыткам людей справиться с собственными чувствами и увидеть человечность друг в друге.

Историческое подписание Кэмп-Дэвидских соглашений, удивившее весь мир, состоялось.

Конечно, это было только начало. Арабо-израильский конфликт был далек от разрешения. Соглашение не смогло удовлетворить законные потребности палестинского народа. Сам Анвар Садат через несколько лет пал от пуль убийцы. Но мир, достигнутый за эти 13 дней, просуществовал более 40 лет, несмотря на революции, государственные перевороты и другие войны в регионе. Переговоры в Кэмп-Дэвиде сумели трансформировать

деструктивную конфронтацию в мирное сосуществование.

Конфликт не закончился, но закончилась война. И в этом вся разница.

Драматическая история Кэмп-Дэвида оказала на меня глубокое влияние в самом начале моей карьеры в сфере ведения переговоров. Так ясно продемонстрировав, что даже самые, казалось бы, неразрешимые конфликты способны приводить к преобразующим результатам, соглашения подтвердили мою веру в человеческий потенциал и закрепили стремление стать практикующим поссибилистом.

СТРОИТЕЛЬСТВО ЗОЛОТОГО МОСТА

Когда мне было шесть лет, мы с семьей отправились в Сан-Франциско из Европы на корабле. Мост Золотые Ворота, когда мы плыли между его величественными пилонами, под бесконечными пролетами и мощными тросами, произвел на меня неизгладимое впечатление. Мы стали жить в доме недалеко от моста, через пролив от города. Мальчиком я пересекал Золотые Ворота бесчисленное количество раз – на машине, а иногда пешком и на велосипеде. Я полюбил этот мост, и именно его образ часто приходит мне на ум, когда я пишу свои работы.

Наведение мостов, наверное, наиболее распространенная метафора процесса попыток достичь соглашения и наладить отношения между противниками. В трудноразрешимых конфликтах, таких как египетско-израильский конфликт, две стороны разделяет гигантская пропасть, наполненная недовольством и недоверием, неудовлетворенными потребностями и неуверенностью. Как построить мост над этой пропастью?