Мы ничего им не должны!

Капитана Фигнера и унтер-офицера Сашки больше в российской империи не существует, нет и созданного усилиями Барклая потомока иммигрантов и его верного приказчика. Те на пути в Париж – наследство "добывать" поехали, или если точнее – растрачивать казенные деньги на вино и гулящих девиц. Кто же теперь проживает на втором этаже россиенского постоялого двора в рублевом "нумере 13"? А никто, люди без имени, без звания и без документов – благо "бумаги", "плакаты", паспорта спрашивают только по прибытии в населенный пункт, а при отбытии никакого учета нет. На городских заставах проверка ведется, всех проезжающих аккуратно опрашивают и записывают в особую книгу. Но это Россия, никто сроду не называет собственной фамилии, обычно соревнуются в остроумии вплоть до явной нецензурщины, а документы не проверяются – не рискнет солдат инвалидной команды "не по делу" важных господ беспокоить, последние ведь зубы выбьют ненароком. И все же обоими Александрам нужна новая личина, как змее сбросившей старую кожу требуется для замены свежая. Предстоит пройти и проехать многие сотни верст по землям Пруссии и Рейнского союза, путь немалый и лишние проблемы с полицией им ни к чему. До третьего рейха, где полицай притаился за каждым кустом, этим государствам как до луны – паспорта спросят у путешественников только при пересечении границ. И все же "шкура" была нужна и ее вскоре нашли…

В то время, когда пьяненький корнет распинался перед Фигнером в любви к французским кокоткам, на другом конце маленького городка в убогой харчевне сидели за грязным столом два небритых субъекта в форме прусских гренадеров. Дела у этих ребят шли на редкость неважно, на родине им определенно ничего не светило, а в российской империи их тоже не приняли с распростёртыми объятиями. После разгрома Пруссии, Наполеон запретил этой стране иметь большую регулярную армию: было 250 тысяч под ружьем – осталось только 50, всех остальных выгнали вон. Процесс сокращения вооруженных сил начался с 1808, и в 1810 году еще немало бывших нижних чинов бродило, как по территории Пруссии, так и по сопредельным странам, пытаясь куда-нибудь пристроится. Тем самым Бонапарт невольно сыграл на руку Фигнеру и Сашке в осуществлении их прямо скажем "нехороших" замыслов. Уволенные от службы воины расползлись как тараканы, кто куда. Часть офицеров подалась в российскую императорскую армию, как например Пфуль и Клаузевиц, часть вернулась к различным мирным занятиям. Нижним чинам пришлось хуже – большинство не имело ни друзей, ни протекции, ни сбережений для первоначального обустройства. Люди проведшие в казарме длительное время, иногда лет 10 и более, не смогли вернуться к гражданской жизни и стремились к привычному существованию. Беда всех нижних чинов того времени, российские солдатики страдали от нее в не меньшей степени. Зачастую успешно дезертировав во время заграничного похода, человек снова попадал в армию, хорошо если к союзникам, но бывало, что и во вражескую. Не мог бывший солдат приспособится к жизни на гражданке, да еще в чужой стране и ради куска хлеба или шел волонтером, или запродавал себя в качестве заместителя конскрипта. Вот и эта парочка подалась в Россию, привлеченная слухами о создании императором Александром Первым особого "Немецкого легиона" для борьбы с французами. Большую часть наличных денег приятели-гренадеры потратили на оплату услуг контрабандистов, легально из Пруссии нижних чинов не выпускали – опять Бони постарался. На дорогу до Петербурга ничего не осталось, а местные власти помогать добровольцам не спешили, городничий не захотел с ними даже разговаривать. Чем бы у них кончилось сказать трудно, но однажды появился Он – благодетель и порешал все проблемы, по крайней мере, им так показалось на первый момент.