Мы ничего им не должны!

Обычно таким исходом, попытки обжаловать действия помещика, которому государство вверило полицейские функции, и заканчивались. Но это будет после, а пока вдоволь натешившись "гости дорогие" отправились отдыхать от трудов неправедных. Самое бы время взять их сонных и полупьяных "в топоры", "в ножи", поднять на вилы, поджечь барский дом, ловить и бить разбегающихся в панике негодяев, но не сложилось. Не нашлось подходящего вожака, способного повести за собой мужиков, не было в селе людей привыкших убивать, бывших солдат или беглых каторжников, не нашлось и просто буйных, таких как кузнец у Дарьи. Снесли "православные хрестьяне" покорно все издевательства, каждый был только за себя. В материалы уголовного дела события первого дня не попали, следователи их сочли незначительными, ну погулял помещик немного – с кем не случается, кто не грешен? Бывает, что иной барин так разгуляется, что и своих собственных детей и насилует и бьет и калечит, а уж безответные крестьяне для того богом и созданы. Графу поставили в вину только превышение власти, повлекшее гибель двух человек: жены унтер-офицера Глафиры, дочери солдатки Дарьи и священника местного прихода отца Николая. Но Глашу и попа убили только на третий день "праздника", так сказать в "рабочем" порядке. Наркотики у барина и его подручного к тому времени закончились, прекратился и дикий неуправляемый разгул. Позднее, некоторые крестьяне умерли от нанесенных Пфердом и его гоп-компанией побоев, но их так же не засчитали графу и на суде эти эпизоды не рассматривали. Таков был порядок, если крепостной погибал на другой день после наказания или избиения, то это от "болезни" и помещик тут совершенно не при чем.

После организованной барином своими новым подопечным в стиле лихих 90-х "прописки", для Сосновки наступили тяжелые трудовые будни. Хозяин как паук в паутине засел в доме управляющего и вершил оттуда "правеж", а заодно суд и расправу по своему личному усмотрению. Оброк новый барин пересчитал, и теперь все подряд без исключения оказались должны, даже те, кто уже успел в этом году расплатится сполна с помещиком и с казной по податям. Рыскающие по деревне "быки"-телохранители заходили по очереди в каждый дом, хватали и отправляли на разбор хозяина, и странное дело – и его бабу тоже попутно забирали. Сосновцы сильно тогда пожалели о недавних временах управителя Анкифия Карпыча, вор был понятное дело и выжига несусветный, но с ним можно было всегда договориться по-человечески. Новая власть была не просто жестокой, а беспощадной, это скоро все сельские жители почувствовали на собственной шкуре, причем буквально.

На разговоры и уговоры подопечных помещик времени не тратил, в большом доме на холме работали четко быстро и без лишних сантиментов, как на заводском конвейере. Главу семью загоняли на второй этаж, где за столом покрытым длинной скатертью восседали барин и его верный француз. Тут начинался знаменитый барский "правеж". Без лишних слов, пфердовские боевики "охолаживали" слегка дубинками мужичка, сильно однако не били, только по рукам и ногам – пугали. После чего следовало крестьянину по заведенному исстари обычаю поклонится в ноги, и поблагодарить батюшку-барина за науку, кто с этим промедлил по глупости, тот получал дополнительную порцию колотушек – уже для "для вразумления". Барин заглядывал в свои хитрые бумаги и называл сумму, если жертва соглашалась платить, то ее сразу же отпускали с миром. Хороший пинок под зад тяжелым кованным сапогом и мужик кубарем скатывался по широкой лестнице в прихожую, обычно как раз успевал к тому моменту, когда вторая группа "быков" заканчивала с его бабой. С женщинами поступали проще: никакого садизма и ухарства как в первый день, хозяин просто велел "обновить кровь быдлу", или как он тогда непонятно выразился "улучшить генофонд". Вот и старались его телохранители изо всех сил осеменяя местных баб, а то больно народец худосочный в Сосновке собрался. Хотел было барин завести для этой цели, для работы в своих поместьях, специального "производителя" или даже нескольких, как на конном заводе. Но потом подумав чуток, решил не лишать верных слуг развлечения, пусть сочетают приятное с полезным.