Мы убили их в понедельник

— Он ударил ее, Мэри.

— И никто… никто не мог его остановить?

— Он ударил ее только один раз. Он сбил ее с ног, и она упала на капот машины. А потом свалилась на землю. А он продолжил свой путь.

— Это невероятно! Кто еще об этом знает? Кто это видел?

Он объяснил про пожилую пару на берегу, про подозрения Лэйбернов, про то, что он рассказал об этом только Ферсону и Шерману, и рассказал Ферсону только для того, чтобы избежать расспросов полиции.

— Если говорить о полиции, — сказал он, — это должна решить ты и Дебби Энн.

— Он болен, Майк. Он так болен!

— Я знаю.

— Чтобы… чтобы сделать ей так больно… Она такая милая. Она бы никому не сделала больно. Скажи мне, Майк. Неужели он способен совершить подобное?

Теперь самое время рассказать ей все, подумал он. Мы добили ее, и она стоит на коленях. Теперь ударим ее ногой в лицо. Расскажем о ее сладкой маленькой дочурке. Хватит, Роденски. Пора.

— Я не знаю, почему он это сделал, Мэри.

— Это так бессмысленно!

— Факт заключается в том, что он это сделал. И с ней все будет в порядке.

— Но подумай о психологической травме, Майк.

— Я не собираюсь размышлять об этом.

— Куда он поехал? Прямо к той… женщине, Роули?

— Вероятно.

— Мне не следовало уезжать, Майк.

— Здесь я согласен. Ты права. Тебе не следовало уезжать.

Они говорили еще, но разговор был бессмысленным. Они еще выпили, но это ее нисколько не успокоило. Наконец он уговорил ее, что приготовит для них что-нибудь поесть. Он сказал, что знает, где что находится, и сможет сделать чертовски хорошую яичницу. Он вместе поели. Она помогла убраться, потом позвонила в больницу, чтобы узнать о состоянии Дебби Энн, и скоро пошла спать. Майк отправился к себе в комнату и написал письмо сыну. Прогулялся по пляжу. Дул влажный восточный ветер, вокруг луны светился ореол. Это был тяжелый день. Он чувствовал себя слишком усталым, чтобы о чем-то думать. В постели он остро ощутил, что совершенно вымотался. Мэри была в дальнем конце дома. Он задумался, спит ли она. Он надеялся, что спит.

Глава 10

В понедельник телефон начал звонить с самого раннего утра. Сочувствующие соседи. В равеннской газете появилась заметка, такая короткая и неопределенная, что только возбудила любопытство.

«Миссис Дебби Энн Хантер из Райли-Ки, дочь миссис Трой Джеймисон, вчера в полдень была срочно отправлена в больницу Равенны после несчастного случая. Сообщают, что ее состояние удовлетворительное».

~~~

После того как она три раза сняла трубку сама, Мэри проинструктировала Дюрельду принимать все поступающие телефонные звонки и отвечать, что миссис Джеймисон в больнице.

Один раз звонили Майку. Он снял трубку на стенном телефоне около кухонной двери и узнал негромкий хрипловатый голос сразу же, как только Ширли сказала:

— Майк, это ведь отдельная линия, да?

— Я так думаю. Да.

— И у меня отдельная. Майк, весь Ки гудит. Говорят, что это Трой избил ее. Она сильно пострадала?

Он дал краткий отчет о повреждениях.

Она вздохнула, потом произнесла:

— Я слышала еще кое-что. Говорят, что Мэри уехала потому, что Трой… развлекался с Дебби Энн.

— Какие милые, чистые мысли возникают порой у людей.

— Мне кажется, тебе не стоит их слишком винить. Но я подумала, что это может дойти до тебя, и мне не хотелось бы, чтобы ты решил, что я…

— Я бы не подумал так.

— Спасибо, Майк. Вчера мне целый день было не по себе. Как-то жутковато.

— Вчера у меня был один из самых длинных дней в моей жизни.

— Если я что-нибудь могу сделать…

— Я тебе скажу, детка. Спасибо, что позвонила. Мы сейчас уезжаем.

Они приехали в больницу чуть позже девяти. Ее отдельная палата располагалась на третьем этаже. Сэм уже осмотрел больную и оставил сообщение для Мэри, что она, похоже, в довольно сносном состоянии и он планирует операцию на следующее утро.

— Можно ли мистеру Роденски тоже зайти к ней? — спросила Мэри дежурную медсестру.

— Насколько я знаю, да, — ответила сестра.

— Иди к ней одна, — помотал головой Майк. — Так будет лучше.

— Я хочу, чтобы ты пошел со мной. Пожалуйста.

— Хорошо.

Дверь была приотворена. Майк постучал. Специальная сестра впустила их, представилась, сказала, что пациентка чувствует себя получше, и ушла, попросив их оставаться в палате не больше десяти минут.

Кровать Дебби Энн была приподнята на несколько дюймов. Левая сторона ее лица выглядела ужасно. Порванная кожа была зашита, голова забинтована. Все разбухло, было темно-красного, болезненного цвета. Глаз был закрыт опухолью. Нос безобразно вздулся. Один угол рта тоже опух. Челюсть вправили на место и приклеили пластырем. Палец был загипсован. На шее у нее была неуклюжая шина. Ее серо-голубой глаз уставился на них, страдальческий полный горечи.

— Ох, бедное мое дитя! — вырвалось у Мэри. — Бедная моя милая девочка! — Она подвинула стул ближе к кровати и взяла в обе руки левую руку Дебби Энн. — Ты чувствуешь себя просто кошмарно?

— Ужасно себя чувствую, мамочка. — Высокий голосок казался совсем слабым. — У меня все болит.