Мы убили их в понедельник

— Позвольте представить вам детектива-сержанта Хиллиера, мисс Хейнамен, — с иронической учтивостью сказал он.

— Мы уже знакомы, верно? — отозвалась Милдред, активно работая губами. — Встречаемся время от времени. Дуайти, милый, ты должен заставить их сделать что-нибудь с горячей водой. Куда я дела мои сигареты? Ага, вот они.

Мы действительно были знакомы. Людей часто удивляет, что брат и сестра бывают абсолютно не похожими друг на друга. Пол-младший, который был всего на четыре года старше сестры, казалось, родился пятидесятилетним, всегда отличаясь ужасающей серьезностью, правильностью и благонадежностью. Их мать умерла, когда Полу-младшему было четырнадцать. Милдред выгоняли из всех школ, куда ее отдавали, в том числе из швейцарской. В восемнадцать лет она начала получать доход с трастового капитала, оставленного ей щедрой бабушкой. Милдред жила, как матрос, временно отпущенный на берег, которому кажется, будто в мире никогда не будет достаточно постелей и бутылок, никакая машина не может ездить достаточно быстро и никакая вечеринка — длиться достаточно долго. Она отправлялась в дальние поездки, повинуясь импульсу, а ее возвращения в Брук-Сити были столь же непредсказуемыми. Ее пребывание в городе всегда становилось для нас проблемой. Милдред было двадцать два года. Разумеется, отцовская газета молчала о ее похождениях. Она настолько привыкла к тому, что мы вытаскивали ее из всех неприятностей, что начала искренне верить, что полиция находится на жалованье у ее отца.

Я участвовал в одном из самых пикантных эпизодов, когда пребывал еще в самом низшем ранге детектива. Состоятельная пара по фамилии Уокер весной отправилась в Европу. Их сын привез на пасхальные каникулы двух приятелей из колледжа в стоящий пустым дом в районе Хиллвью, неподалеку от жилища Хейнаменов. Как нам удалось выяснить, трое мальчишек засели в доме вместе с Милдред и изрядным количеством выпивки. Вечеринка продолжалась пять дней и ночей, покуда один из приятелей юного Уокера внезапно не умер. Мы прибыли туда через десять минут после звонка перепуганного Уокера. Парень был слишком пьян, чтобы его расспрашивать. Другого мальчишку мы нашли храпящим в постели. Они умудрились превратить дом в свинарник. Голая Милдред Хейнамен лежала без сознания в розовой ванне. К счастью, пробка была дефектной и вода вытекла, иначе она бы просто утонула. На фоне розового фарфора ее тело выглядело серым, безжизненным и столь же привлекательным, как труп в концентрационном лагере.

Мертвый парень оказался жертвой техники. Ему не понравилось качество изображения на телеэкране, поэтому он снял заднюю стенку телевизора и, не выключив его, начал ковыряться внутри. Удар током отбросил его на восемь футов. Его лицо было краснее, чем при любом загаре, но нам пришлось произвести бесполезную, хотя и обязательную процедуру попытки реанимации.

Я собирался предъявить все возможные законные обвинения, но, когда стало ясно, что мои действия будет трудно контролировать, меня отстранили от дела. Слуги Хейнамена привели дом Уокеров в безупречный порядок. Милдред быстро спровадили в санаторий. Кто-то как следует натаскал юного Уокера и его беспутного приятеля. К тому времени, когда прибыли родители погибшего парня, дело выглядело трагической случайностью: трое друзей сидели за пивом, Ронни вызвался починить телевизор, но по ошибке вытащил из розетки шнур торшера. Вердикт коронера — смерть в результате несчастного случая.

Лэрри Бринт прочитал мне лекцию:

— Тебе платят за то, чтобы ты был копом, Хиллиер, а не моралистом и реформатором. Ты проводишь в жизнь не христианскую этику, а законы. Это был несчастный случай. Какой смысл предъявлять кому-то моральные обвинения? Какая была бы польза, если бы мы доказали, что юный Уокер, бог знает почему, ждал двадцать минут, прежде чем позвонить в полицию? Кому бы стало легче, если бы мы сообщили родителям парня, как он провел последние пять дней жизни? Тебя тошнит от этой истории, и меня тоже. О’кей, в противном случае мы были бы скверными копами и еще более скверными людьми. Но не позволяй этому чувству мешать работе, за которую тебе платят. Изменять мир — не наша задача. От нас требуется только сделать Брук-Сити относительно безопасным местом для проживания и обеспечить его обитателям защиту на полтора бакса за каждый бакс, которым они нас финансируют. Ты не судья, не присяжный и не прокурор.

Я вспоминал его слова, глядя на Милдред в желтом полотенце. Она закурила сигарету, а когда Дуайт лениво протянул руку, дала ему другую и зажгла ее. Оба смотрели на меня, и я внезапно осознал, насколько они похожи. Их связь казалась неизбежной. Конечно, она долго не продлится — в той жизни, какую они ведут, ничто не продолжается слишком долго. Но какое-то короткое время им было суждено провести вместе.

— Сержант пришел сказать, чтобы я прекратил работать на Джеффа. Он вбил себе в голову эту нелепую идею.