Мы вернемся домой

Олег Владимирович поспешил за Остапом Михайловичем. Тот на ходу что-то тараторил на суржике, понять который было довольно затруднительно — слишком исковерканы оказались многие слова. Вскоре заведующий завел профессора с ассистентами в большую плату на восемь коек. Все они были заняты хрипящими, находящимися в беспамятстве людьми с черными, отекшими лицами. Выглядело это, как какой-то филиал ада. Знакомая профессору картина — именно так выглядели госпитали с больными черной чумой. Неужели, снова?..

Один из робото-псов подбежал к ближайшей кровати и начал преобразовываться в какую-то конструкцию, охватившую собой всю кровать и подвесившую сверкающий шар над изголовьем больного.

— Оце техника! — ошарашено выдохнул заведующий. — Николы такого не бачив! Американська?

— Нет, русская, — усмехнулся профессор. — Недавняя разработка.

— Росийська? — подозрительно нахмурился Остап Михайлович. — А вы що, з Росийи?

— Не имеет значения, — отмахнулся Олег Владимирович, внимательно читая надписи, появляющиеся на развернувшемся в воздухе голографическом экране. — Слава тебе, господи! Ситуация лучше, чем мы думали. Черная чума, да, но начальный штамм, американцы еще не успели внести те изменения в ДНК, только наметили.

— Вы уверены, профессор? — поинтересовалась Алена Хольгина, молодой, но очень талантливый микробиолог. — Я бы не стала делать оптимистичных выводов до окончания анализа. Сами смотрите, — она движением пальца увеличила на голоэкране одну из цепочек ДНК, — вот сюда.

— Ох ты ж… — только охнул тот. — Да, если срочно не покончить с эпидемией, вирус сам адаптируется под славян, и тогда нам всем мало не покажется… Хорошо уже то, что наша сыворотка действенна, это практически тот же вирус, что выкосил у нас Китай.

— Где нам столько сыворотки взять? — хмуро спросил Иван Тользен, любимый ученик профессора, тоже эпидемиолог. — Наших запасов только на Николаевскую область хватит. А нужно обработать всю территорию Украины, а то и близлежащие области соседних стран.

— На Лейте уже строят два фармацевтических завода.

— Это на Лейте. Сыворотку оттуда еще доставить надо!

— Плюс большой завод в Сибири, — вмешался Джеронимо Итанко, второй микробиолог среди учеников Шульгина. — Завтра он начнет выдавать продукцию в промышленных масштабах. Еще один завод планируем построить в Антарктиде, но он раньше, чем через двое суток, не заработает.

Заведующий внимательно, с интересом слушал их разговор, одновременно пытаясь понять, с кем свела его судьба. Похоже, перед этими людьми больше не стоит валять Ваньку, строя из себя не очень умного хохла. То, что они русские, было понятно сразу, но вот только какие-то не такие русские. Они отличались от жителей Российской Федерации настолько, что слов для описания не находилось. Так скорее вели себя советские ученые из фантастических фильмов. Да и техника у них невероятная. Остап Михайлович считал себя неплохим специалистом и всегда следил за новостями медицины. Ничего подобного не было ни в одной стране мира, даже в захваленной Америке.

То, что болезнь искусственная, для заведующего новостью не стало, он сразу заподозрил это. Американцы вполне могли решить испытать свою новую разработку на украинцах, у них моральных ограничений просто нет, не люди, а звери какие-то. Сталкивался Остап Михайлович с ними, больше не хотел. Тогда и понял, что представляют из себя жители заокраинного запада. И как они относятся ко всем остальным.

Помощники профессора тем временем обошли больных с пневмошприцами необычного вида, и вскоре отеки на лицах тех начали спадать. А затем два летающих шара, в которых превратился робото-пес, опрыскали какой-то жидкостью всю палату, после чего сделали то же самое со всеми помещениями инфекционного отделения. Их появления уже не удивило заведующего. Судя по всему, ему довелось столкнуться с представителями одной из тайных сил, реально правящих Землей. О них Остап Михайлович много читал и размышлял. И тогда он решился попросить за умирающего сейчас в другом отделении человека, которого искренне уважал.

— Простите, профессор… — заговорил заведующий, на сей раз он говорил чисто, не употребляя суржик. — Не могли бы помочь нашему учителю, Ивану Борисовичу Доренко?

— Доренко? — оживился Шукшин.

В родной реальности он своими руками вынул из петли тело этого человека, своего старого друга, повешенного англичанами. И сам похоронил. Ивана Борисовича пытали несколько дней, но он никого не выдал. Спасти его не успели, зато отомстили по полной — никто из английского гарнизона не выжил, разъяренные страшной смертью старого учителя русские расстреляли всех, даже писарей и медбратьев. Только женщину-врача пощадили, да и то только потому, что женщина, иначе и она бы встала к стенке. К концу войны врач прижилась в России и вышла замуж за русского десантника, забыв о родном Ливерпуле. Впрочем после капитуляции Великобритании она с семьей наведалась туда, но, отвыкнув от английской жизни, через какой-то месяц вернулась обратно в Тюмень.

— Ведите! — велел Олег Владимирович. — А что с ним?