Мы вернемся домой

Старый учитель поблагодарил, выбрался из капсулы, подивившись тому, как хорошо себя чувствует, лет двадцать, если не все тридцать так хорошо не бывало, и поспешил одеться. Врач не врач, а все равно неудобно трясти своим дряблым старческим «достоинством» перед красивой девушкой. Комбинезон оказался довольно удобным, хоть и слегка мешковатым. Несколько напрягало отсутствие белья, но, наверное, так было надо по медицинским показаниям.

Одна из стен внезапно стала зеркальной, и Иван Борисович с изумлением принялся изучать себя. Он выглядел лет на сорок с небольшим! У него снова были волосы и зубы, свои зубы, а не надоевшая до смерти искусственная челюсть. Это как так?!.

— Мы не стали омолаживать вас больше, — с улыбкой сообщила врач. — Нежелательно делать это за один сеанс. Лучше сделать перерыв на неделю-другую между сеансами. Да, возможно вы еще не в курсе, но после проведенного преобразования организма вы будете жить молодым и здоровым примерно до восьмисот лет. Если, конечно, не погибнете, что, к сожалению, иногда случается.

— До восьмисот лет?.. — тупо переспросил старый, точнее, уже не совсем старый учитель. — Омоложение?.. Да как же это?.. Кто вы такие?..

— Российская империя, двадцать пятый век от рождества Христова.

Сказанное девушкой было невероятным, неправдоподобным, сказочным, но разом объясняло все. От и до. Люди из будущего! В это мгновение взгляд Ивана Борисовича упал на противоположную стену, на которой был изображен очень странный герб. Красная звезда, а на ее фоне коронованный двуглавый орел, сжимающий в лапах серп и молот. Он даже головой помотал в надежде избавиться от наваждения, ведь такого герба существовать просто не могло, но ничего не изменилось.

— Добрый день! — привлек внимание старого учителя еще чей-то голос.

— Здравствуйте! — обернулся он, за спиной стоял тот самый мужчина, которого он видел еще в доманевской больнице. — Позвольте представиться, Иван Борисович. Я — Шукшин Олег Владимирович, профессор эпидемиологии. Как я уже говорил, в моем прошлом, в двадцать первом веке, мы с вами знали друг друга, и даже, не постесняюсь сказать, были друзьями. Я вас тогда спасти не успел, о чем до сих пор себя корю — мы опоздали буквально на несколько часов, англичане успели вас повесить…

— Англичане? — растерялся старый учитель. — А что они делали на Украине?..

— У нас с две тысячи четвертого по две тысячи тридцать шестой шла третья мировая война, — тяжело вздохнул Олег Владимирович, видно было, что эти воспоминания не доставляют ему радости. — Больше шестидесяти восьми миллионов погибших только в России. И полмиллиарда во всем мире. Мы агрессоров не простили после всего сотворенного на нашей территории, а творили «просвещенные» западники такое, что гитлеровцам и не снилось.

— Не простили?.. — содрогнулся Иван Борисович, осознав, что стояло за этими двумя простыми словами. — И?..

— Все языки мира, кроме русского и китайского, ныне являются забытыми, зато отчества наподобие Джоновича, Эдвардовича и Фрасуазовича вполне обычны, — спокойно ответил профессор. — Да, это культурный геноцид. Причем, убивать мы никого не стали, просто носителям чуждых идей не предоставлялись имперские медицинские услуги, и они прожили обычную человеческую жизнь, мало кто дожил до ста. Также их лишили возможности как-либо влиять на новые поколения, все их ментальные испражнения были доступны только таким же подонкам, как они сами. И мы добились своей цели — вырастили поколения героев, мечтателей и ученых вместо обывателей и потребителей. Смотрите!

На стене, неожиданно превратившейся в экран, потекли кадры. Освоение океанов. Разведка дальнего космоса. Споры молодых ученых. Песни на площадях, причем пели о небе и стремлении к нему, а не об эгоистичной любви — ты только мой или моя, я сяду на тебя сверху и буду пануваты. Иван Борисович такой светлой, чистой, пылающей огнем творчества молодежи никогда не видел, юноши и девушки буквально пылали, они светились идеями, они рвались вверх, и ни один не стремился к личному благополучию. О таких учениках можно было только мечтать!

— Это дало воспитание? — хрипло спросил старый учитель. — Как вы добились таких потрясающих результатов?!

— Всего лишь оградили детей от деструктивных идей, проповедей эгоизма, пропаганды извращений, а прежде всего — от самого чудовищного, самого гнусного кошмара, когда-либо придуманного человечеством — либерализма. И, естественно, от его производных, включая национализм и нацизм. Причем от молодых ничего не скрывали, им показывали, к чему приводит то или иное, терпеливо отвечали на все их самые заковыристые вопросы. А поскольку гадить из-за границы стало некому, то со временем нас все удалось. И сейчас наши дети чистые и светлые, и своих детей они уже сами растят такими. Критическая масса была преодолена.

Он помрачнел и добавил:

— Но это было там, в нашей реальности. А теперь нам предстоит повторить все это здесь, что будет намного труднее.

— Почему труднее? — поинтересовался Иван Борисович.