Мы живые

– Да неужели? И кто же мне это ее не даст? Уж не вы ли?

Она шагнула к стулу, увидела на нем Кирин фартук, сбросила его на пол и на его место положила свой сверток. С вываливающимся чулком.

Кира вышла, взбежала по лестнице к квартире управдома и, тяжело дыша, замолотила кулаками по его двери.

Управдом открыл дверь и хмуро выслушал Киру.

– Ордер от жилотдела? – спросил он. – А меня не известили? Ведь вот потеха! Это неправильно. И я эту гражданку сейчас поставлю на свое место.

– Товарищ управдом, вы ведь хорошо знаете, что это просто против закона. Ведь гражданин Коваленский и я – мы же в браке не состоим. Ведь мы же имеем право на раздельную площадь.

– Ясное дело, имеете.

Тут Кира вспомнила, что накануне ей заплатили за месяц репетиторства. Она достала маленькую стопочку скатанных в трубку купюр и, не глядя на них, не считая, вложила этот ролик в ладонь управдома.

– Товарищ управдом, у меня нет привычки просить о помощи, но пожалуйста, на этот раз, я вас умоляю, пожалуйста, выгоните ее. Ведь иначе – иначе нам конец!

Управдом воровато скользнул рукой с кредитками в карман брюк, затем прямо взглянул Кире в лицо – открыто и честно, как если бы ничего между ними не произошло.

– Не беспокойтесь, гражданка Аргунова. Мы свои обязанности знаем. Мы эту дамочку приструним. Мы ее выбросим обратно в канаву, где ей и следует быть.

И, сдвинув шапку на одно ухо, он последовал за Кирой вниз по лестнице.

Внизу он строго спросил Лаврову:

– Так, гражданочка, ну что ж это все значит?

Гражданка Лаврова к этому времени сняла пальто, распаковала сверток с чулком. На ней была белая блузка и старая юбка, бусы из искусственных жемчужин и открытые туфли на очень высоких каблуках. На стол она кучей вывалила нижнее белье, книги и чайник.

– Ну, как поживаете, товарищ управдом? – приятно улыбнувшись, спросила девица. – Давайте и с вами познакомимся.

И она протянула ему свой открытый бумажник, из которого выглядывала маленькая красная книжечка – комсомольский билет.

– О… – сказал управдом и тут же, повернувшись к Кире, добавил: – Послушайте, чего вы хотите? Живете тут в двух комнатах, а рабочей девушке, значит, негде жить? Время буржуазной роскоши прошло. Таким, как вы, теперь лучше не высовываться.

* * *

Кира и Лео обратились с жалобой в народный суд.

Они сидели в голой комнате, в которой повис запах пота и неметеных полов. Со стены на них смотрели огромные портреты Маркса и Ленина. На куске кумача было написано: «Пролетарии всех стр…» Остального видно не было, так как кумач был разорван посередине и висел, подобно змее, раскачиваясь на сквозняке.

Председательствующий зевнул и спросил Киру:

– Ваше социальное положение?

– Студентка.

– Работаете?

– Нет.

– Член профсоюза?

– Нет.

Управдом показал, что хотя гражданка Аргунова и гражданин Коваленский не состоят в законном браке, они сожительствуют, так как на две их комнаты приходится только одна кровать, на которой они спали, как муж и жена. А для таких по норме жилплощади, как хорошо известно товарищу судье, полагается лишь одна комната. Занимая эти две комнаты, они на целых полметра превышают норму. А кроме того, рассматриваемые граждане в последнее время нерегулярно вносили квартплату.

– Кто был ваш отец, гражданка Аргунова?

– Александр Аргунов.

– Бывший фабрикант-капиталист?

– Да.

– Понятно. А ваш, гражданин Коваленский?

– Адмирал Коваленский.

– Расстрелянный за контрреволюционную деятельность?

– Да.

– А кем был ваш отец, гражданка Лаврова?

– Заводским рабочим, товарищ судья. Был сослан в Сибирь в тринадцатом году. Мать – крестьянка, от сохи.

– Суд постановляет, что спорная комната на законных основаниях принадлежит гражданке Лавровой.

– Это что, правосудие или какой-то фарс? – спросил Лео.

Председательствующий торжественно ответил:

– Так называемое беспристрастное правосудие – буржуазный пережиток. Наше правосудие – классовое. В этом наша сила! Следующее дело!

– Товарищ судья, – умоляюще обратилась к нему Кира, – а как же наша мебель?

– Но она все равно у вас не поместится в одной комнате.

– Но мы могли бы продать ее, у нас не хватает денег.

– Вот как? И тут хотите нажиться! А честная пролетарка, у которой этой мебели нет, должна спать на полу?.. Следующее дело!

* * *

– Скажите мне одно, – спросила Кира гражданку Лаврову, – почему вам дали ордер именно на нашу комнату? Кто вам о ней сказал?

Та резко хохотнула и двусмысленно посмотрела на Киру.

– У всех есть друзья, – ответила она.

У нее было бледное лицо, короткий нос и вечно недовольные, надутые губы. Глаза ее были светло-голубые, а взгляд – подозрительный и холодный. Волосы спадали прядями ей на лоб, а в ушах она постоянно носила маленькие сережки из поддельной бирюзы в бронзовой оправе. Она была необщительной и мало разговаривала. Но дверной звонок не умолкал: к ней часто приходили посетители, которые называли ее Маришей.