Мыс Доброй Надежды. Повести

Антонио понял, что сейчас придёт капитан, и заметался: только бы не капитан, которого он так жестоко обманул. Он оглянулся на дверь, собираясь бежать, но тут пожилой матрос взял его за руку.

- Ты не бойся, Антонио. Наш капитан очень хороший, он тебе ничего не сделает…

Капитан вошёл в каюту. Антонио опустил голову и стоял, как преступник.

- Антонио! - воскликнул капитан. - Это что же за безобразие! Как тебе не стыдно! Ай, ай, ай. Ну что мне с тобой делать?

Антонио поднял на него свои большущие чёрные глаза, в которых блестели слёзы.

- Что же мне с тобой делать? Иди на камбуз - поешь немного. Наверно, несколько дней не ел?

Матрос заулыбался и, взяв Антонио за руку, повёл его кормить.

Теплоход в это время был на траверсе[13]

островов Мадейра. Предстоял ещё путь через Гибралтар, Средиземное море, через Босфор - до Чёрного моря, Антонио ходил по палубе свободно и независимо как свой. Команда его полюбила, да его и нельзя было не любить, до того смелым и честным парнем был Антонио. Однако, когда теплоход поравнялся с Дарданеллами, Антон почувствовал холод и стал реже показываться на палубе. Капитан предложил сшить для мальчика костюм, в котором он мог бы ходить, не боясь простудиться.

Когда Тоша прибежал к дяде Симе, он и не думал увидеть Антонио. Мы не будем описывать всех подробностей этой встречи, важно одно: из порта шли два друга, тёзки, которые разыскали друг друга на таком расстоянии.

И первое, куда повёл Тоша своего кубинского друга, - это в селекционный сад, к Антону Ивановичу Огневу.

МЫС ДОБРОЙ НАДЕЖДЫ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Улыбины ловят перепелов. Пара. Петя получает задание

На Урале ещё свистели вьюги, а здесь, на берегу Чёрного моря, уже начиналась весна. С каждым днём солнце грело всё жарче, светило ослепительнее, и, хотя на дубах, липах и ясенях ещё не пробились листья, почки набухали и вот-вот готовы были лопнуть. Над каменистым пляжем уже колыхались и дрожали струйки марева.

В полдень на берегу показались братья Улыбины. Они подошли к пенящейся кромке моря, разделись и бросились на землю.

- Ох, а горячо-то как! - сказал Юра, подгребая под себя разогретые солнцем камни.

- Смотри, не обожгись! - со смехом предостерёг его Петя.

- А что? Думаешь, нельзя обжечься? Я в прошлом году вот так же лёг на камни и зашипел. Как на сковородке.

- Поджарился?

- Ага! - захохотал Юра.

Петя был худощавый высокий мальчик, и никто бы не сказал, что он доводится родным братом коренастому, толстоватому Юре. Смуглое лицо Пети с тонкими губами могло бы показаться суровым, если бы не улыбка, которая, вдруг возникнув у него под глазами, освещала всё лицо. Братья любили друг друга и, хотя Петя учился в шестом, а Юра в четвертом, были очень дружны. «Как нитка с иголкой», - говорила о них мать. Иголкой был, конечно, Петя.

- Ну, что же не летят твои перепёлки? - спросил Петя, вглядываясь в морскую даль.

- Полетят, неправда, вчера так же было, - то никого нет, а то сразу как повалились, только успевай хватай…

Мыс, на котором лежали ребята, похож был на указательный палец и уходил далеко в море. Может быть, поэтому перепёлки, летевшие от берегов Турции, прежде всего опускались на мыс. Они плюхались на землю и долго отдыхали. К ним не надо было даже подкрадываться, просто бери руками - и всё: настолько они выбились из сил.

- Кажется, летят… Приготовиться! - скомандовал Юра.

В тот же миг несколько птиц, преодолев расстояние от моря до кустов, свалились на землю. Ребята, как подброшенные, вскочили и побежали. Юра, следивший за тем, куда опустилась перепёлка, быстро нашёл её и схватил, а Петя остановился. Перед ним сидела низенькая курочка и, засунув голову под крыло, чистила пёрышки. Наконец, она увидела людей и прижалась к земле.

- Бедненькая, до чего же устала, - сказал Петя. - Даже лететь не может.

Он поднял птицу. Желтоватая, с белёсым брюшком, она цепко ухватилась ему за пальцы.

- А что же мы будем делать с этими перепелками? - спросил Петя.

- Откармливать их, что ли? Зажарим - и всё.

- Да ведь их только две…

- Ну что ж, по одной на брата.

Они выбрались по камням наверх. Солнце заливало светом весь мыс. Река, протекавшая справа, блестела, как рыбья чешуя. Трава уже отросла, и в ней мелькали золотые бубенчики купавок. Около берега сбились в кучу, как заговорщики, угрюмые кипарисы. А от них во все стороны разбегались деревья, посаженные здесь пионерами ещё в тридцатых годах.

По тропинке братья вышли к железнодорожному мосту.

- Идёт какой-то, - сказал Юра, глядя на полотно, по которому мчался поезд.

- Москва - Сочи, наверно, - отозвался Петя.