Mysterium Coniunctionis

600 "Старый Адам", конечно, мог "вновь быть рожденным" Суламифью, черной матерью, только потому, что когда-то каким-то образом он проник в нее. Но это мог быть только старый, грешный Адам, ибо чернота Суламифи — это признак греха, греха первородного, что ясно следует их текста. За этой идеей стоит архетип Антропоса, который попал под власть Физис, но мне представляется сомнительным, чтобы наш автор имел хоть какие-то осознанные сведения об этом мифе. Если бы он действительно был знаком с каббалистической мыслью, то он бы знал, что Адам Кадмон, духовный Первый Человек, был "Идеей" в платоновом смысле, и никак не мог быть отождествлен с грешным человеком. По сформулировав уравнение "старый Адам" -

Адам Кадмон, автор соединил две противоположности. Стало быть, этот пассаж можно истолковать следующим образом: черная Суламифь рождает антитезу "старого Адама": Адама Кадмона. Ее явная связь с землей как матерью всех живых существ ясно говорит о том, что ее сыном был грешный Адам, а не Адам Кадмон, который, как мы уже видели, является эманацией Эн Софа. Тем не менее, соединяя эти две противоположности, текст представляет их обоих порождением Суламифи. "Старый Адам" и Первичный Человек представляются тождественными друг другу, и автор в свое оправдание может сказать, что под "старым" он понимал первого или первоначального Адама. И на это ему трудно будет возразить.

601 Насколько величественен Первичный Человек, настолько же низменен грешный, эмпирический человек. Феномен их соединения, с которым мы так часто встречаемся в психологии сновидений и примитивных народов, — это не простая случайность; соединение это основано на их принадлежности к одному и тому же виду; в какой-то момент проявляется тождественность противоположностей, что подразумевает возможность их соединения. Одним из самых распространенных примеров этого феномена является тождественность бога и его животного-атрибута. Такие парадоксы проистекают из не-человеческого качества бога и животной психологии. Божественная психе настолько же выше человеческой, насколько далеко животная психе уходит в дочеловеческие глубины.

602 "Старый Адам" соответствует примитивному человеку, "тени" нашего сегодняшнего сознания, а корни примитивного человека находятся в животном человеке ("хвостатом" Адаме)[1903]

, который уже давно исчез из нашего сознания. Даже примитивный человек стал для нас незнакомцем, так что нам придется вновь открывать его психологию. Отсюда и определенное удивление, когда аналитическая психология обнаружила в "продукции" бессознательного современного человека так много архаического материала, а также зловещую тьму животного мира инстинктов. Хотя "инстинктам" или "импульсам" можно дать физиологические и биологические определения, объяснить их таким образом нельзя, ибо они также являются психическими сущностями, которые про- являются в мире фантазий, принадлежащем только им. Они это не просто физиологические или биологические феномены, в то же время, они даже в своем содержимом, являются наполненными смыслом фантазиями символического характера. Инстинкт воспринимает свой объект не слепо и не наугад, а смотрит на него с определенной психической "точки зрения" или дает ему конкретное толкование; ибо каждый инстинкт a priori

связан с соответствующим образом ситуации, косвенным доказательством чему служит симбиоз животных и растений. В случае с человеком мы можем направить проницательность в этот замечательный мир "магических" идей, который группируется вокруг инстинктов и не только выражает их форму и манеру проявления, но и "спус-кает их с цепи"[1904]. Мир инстинкта, каким бы простым он не казался рационалисту, на примитивном уровне проявляет себя как сложная система физиологических фактов, табу, ритуалов, классовых систем и племенного фольклора, которая с самого начала, предсознательно набрасывает на инстинкт узду и заставляет его служить высшим целям. В естественных условиях безграничное желание инстинкта реализовать себя находится в определенных духовных рамках, в результате чего оно дифференцируется и становится годным для использования на различных направлениях. Ритуалы на примитивном уровне являются неистолкован-ными жестами; на высшем уровне они становятся мифологизированными.