На Алтае. Записки городского головы

— А знаете что? Махнемте-ка в Чистюньку! Мер-в давно приглашал меня на гусей, а мне туда все равно нужно ехать по делу.

— Ну, батенька, вы точно вороньи яйца ели! Ведь я только сейчас сидел и думал об этом.

— Вот и прекрасно, — значит, поедем; у меня же тарантас отличный, поместительный, мягкий, и меня, как исправника, провезут по каким угодно зажорам.

Можете судить о моей радости, а тем более при такой неожиданной приятной случайности! Конечно, мы тут же сговорились, кому что взять с собой на дорогу и когда выехать.

Одним словом, около половины апреля 1889 года мы отправились по Змиевскому тракту и без особых приключений доехали в тот же день, к вечеру, до третьей станции, то есть до Чистюньки, и остановились у гостеприимного и любезного Александра Андреевича Мер-ва.

Весь вечер протолковали мы о том, как завтра устроить охоту. Но так как самому хозяину, к сожалению, почему-то ехать было нельзя, то он откомандировал с нами своего молодого родственника, милейшего юношу, приятного человека и хорошего охотника, который знает все гусиные места. На общем совете решено было так, что мы уедем к реке Алею сначала на тележках и поохотимся, затем к нам привезут лодку, и мы уже будем разъезжать в ней; потом уплывем по реке домой, в Чистюньку.

Словом, план составился великолепный, а хороший ужин, удобное помещение и гостеприимство хозяев доставили нам приятное расположение и спокойный сон под самыми радужными надеждами.

Как легко и сердечно вспоминается этот вечер!..

Рано утром добрая хозяюшка угостила нас чаем с разными горячими произведениями кулинарного искусства, и мы, насытившись до второго пота, весело отправились вверх по правому берегу Алея.

Проехав несколько верст по холмистому берегу, мы видели несколько озеринок, но все они были пусты и только представляли собой громадные зеркала, в которых, как находящиеся почти под нашим берегом, в обратном виде отражались наши тележки. В нескольких местах, уже далее, мы видели уток, но не стреляли, потому что боялись звуками выстрелов, как говорят сибиряки, «оголчить» окрестность и напугать гусей.

Но вот, проехав еще две-три версты, нам показались и гуси, то плавающие на озерках, то спокойно сидящие или разгуливающие по их пологим берегам.

Тут мы попробовали заезжать на тележках, но гуси, как и везде хитрые и осторожные, близко не подпускали и с тревожным криком улетали куда-нибудь подальше. Так мы провозились очень долго и наконец, потеряв терпение, начали стрелять не в меру из хваленых «уточниц» и винтовок, где мне и удалось подбить одного гуся пулькой, но он все-таки, тяжело раненый, утянулся за мерзлую болотину и запрятался в кустарнике.

Как мы ни старались заезжать еще десятки раз и караулить на перелетах, мне довелось спустить только одного, который упал на сушу, а затем, уже вечером, подбить другого. Но этот упал за Алеем и погиб безвозвратно. Товарищи же мои, как ни стреляли, не могли добыть ни одного, потому что их ружья не брали на ту высоту, на какой пролетали осторожные гуси.

И все это ничего: мало ли каких неудач не встретится на охоте? Но плохо вышло в том, что воротившись, спустя несколько времени, к назначенному пункту, чтобы закусить и отдохнуть, мы увидали, что лодку нашу привозили, но не дождавшись нас, снова увезли в Чистюньку. Что тут делать?.. Толковали и судили на все манеры — и пришли к тому заключению, что надо послать за ней снова; девять верст — расстояние небольшое, и лодка приедет хоть к утру. По счастью, нам попался проезжающий крестьянин, который согласился тотчас уехать и доставить лодку, для чего и дали ему записку Мер-ву.

Лодку нам привезли. Мы переночевали и на другой день пробовали счастье на все манеры. Исправнику удалось убить, почти у самого табора, одного гуся восьмым номером дроби: он летел невысоко и недалеко, не видя стрелка за кустами.

Тем наша охота и кончилась. Пришлось возвращаться домой уже в лодке, и тут мне удалось убить еще одного гуся из винтовки.

Надо сказать, что в это время Алей был в полной воде, в некоторых местах выходил уже из берегов и нес нас с большой скоростью вниз по течению. В дороге нам пришлось проплывать одну деревню, где весь народ суетился около берега, укрепляя его разными способами, потому что Алей, подмывая крайние постройки, преспокойно спускал их в воду.

Все это картинно, если хотите, но в сущности — как безотрадна местность по долине этой реки! Повсюду низменные берега, затопленные луга, кое-где попадающиеся небольшие островки и займища, поросшие кустарником или жидким лесом — и только, так что глазу, любящему природу, отдохнуть негде, — монотонно и скучно!.. Можно спать в лодке сколько угодно и не жалеть, что проплыл несколько верст по такой пустынной местности. Только одни гуси, таившиеся по берегам, напоминали нам о себе и заставляли бодрствовать, а потом, уже вечером, полная луна, причудливо и эффектно освещая извилистое течение реки, отражаясь в воде по разным затонам и озеркам то справа, то слева, вызывала полюбоваться затопленной местностью.