На берегах Голубой Лагуны. Константин Кузьминский и его Антология. Сборник исследований и материалов

Первые «независимые» посмертные публикации Аронзона, дающие более или менее обширное представление о его творчестве, появились в 1974 и 1975 годах благодаря усилиям и энтузиазму «рыцаря ленинградской поэзии»[626]

К. К. Кузьминского в его антологиях «Живое зеркало» и «Лепрозорий-23», в чем ему оказывали содействие вдова поэта Р. М. Пуришинская, а также поэт и текстолог В. И. Эрль – составители подборки Аронзона в «Лепте». 18 октября 1975 года, когда Кузьминского уже не было в СССР (он эмигрировал летом 1975 года), в ленинградском Политехническом институте прошел вечер памяти Аронзона, дневниковые записи Ю. Н. Вознесенской о котором стали предварением блока, посвященного поэту в Антологии У Голубой Лагуны

[АГЛ 4А: 73]. Лишь спустя два года, в 1977 году, появились публикации в недавно созданных самиздатских журналах «Часы» (№ 7) и «37» (№ 12). Творчество поэта, присутствовавшего до тех пор в пространстве ленинградской неофициальной культуры скорее в качестве мифологемы[627]

, начало свой путь к читателю – пока в рамках самиздата.

Помимо более или менее четкого обозначения тематики творчества Аронзона и корпуса его текстов, производились попытки определить его место в русской поэтической традиции. Наибольший отклик вызвала мысль В. Б. Кривулина об антитетичное™ Аронзона личности и поэзии И. А. Бродского, высказанная им на упомянутом вечере памяти Аронзона в Политехническом музее. Там же прозвучали слова Кривулина о мифотворческой природе личности Аронзона: «Он [Аронзон] давал такой миф о себе, в котором поэзия как бы была центром, но центром скрытым» [Кривулин 2006: 57]. Впоследствии эта речь, записанная на магнитофон и отредактированная, была опубликована в журнале «37» (1977. № 12) и перепечатана в сборнике «Памяти Леонида Аронзона. 1939-1970-1985», выпущенном приложением к журналу «Часы». Некоторые положения были позднее развернуты Кривулиным в статье «Леонид Аронзон – соперник Иосифа Бродского» (1998). Своеобразное, как всегда очень личное, выражение этого со– и противопоставления мы находим и у Кузьминского.

Проследим вначале за развитием этой антитезы у Кривулина: