На берегу неба

– Садись, – прохрипел он обреченно, доставая откуда-то мятые, высыпавшиеся папиросы и выпуская своим глиняным ртом дым прямо в пустое окошко.

Все вскарабкались наверх. Николай залез к Мурзилке в кабину, где валялись окурки и смятые консервные банки, Шварц с Сашкой встали над гусеницами по бокам, а ее посадили на самый верх, заставив свесить ноги в люк кабины.

– Держись крепче, – сказал Шварц.

Все было ужасно грязное; она вымазала ржавчиной джинсы и принялась было оттирать рыжину, но прорезавшийся откуда-то из-под земли адский рев заставил ее, позабыв обо всем, вцепиться в приваренную на крыше скобу – это заработал мотор. Тут же тягач рванул и пошел, исступленно дымя, к реке, при этом болтаясь и дергаясь так, что за полминуты она совершенно обессилела у себя наверху, пытаясь удержаться на крыше. Ей стало не по себе: она представила вдруг, что за рулем пьяный, ничего не соображающий человек, которому ни до нее, ни до кого-либо вообще нет никакого дела. Подтверждая худшие ее опасения, Мурзилка направил тягач прямо в реку: грохнуло что-то, хлестнула по лицу вода, и машина села в воду по самые фары. Николай в кабине грязно выругался, мотор приглох, и только в глубине еще скрежетало и ворочалось что-то, заставляя убитый вездеход чуть-чуть продвигаться вперед. Когда она почувствовала, как течение раскачивает машину, сжалось сердце: черная вода била в левый борт, где мокрый по пояс стоял Шварц. Она вспомнила вчерашнее ледяное купание и с ужасом подумала, что до океана каких-нибудь двести метров, и если этот клацающий гусеницами ржавый гроб оторвет ото дна…

– А нас в море не может унести?! – закричала она, наклоняясь к Сашке, чтоб с ним разделить свой страх.

– Бывает! Уносило! – заорал Сашка, силясь перекричать подводные рокоты мотора. – А что, страшно?!

Она кивнула, чувствуя, что вот-вот разревется от ужаса.

– Ну вот! А ты боялась! Что приключений не будет!

VIII

Она долго не могла оправиться после переправы и пришла в себя только тогда, когда увидела этих людей под берегом – мрачного, чем-то неуловимо похожего на Николая мужика в прорезиненном оранжевом комбинезоне; молодого парня в гимнастерке и закатанных выше колен штанах, из которых торчали худые, голубые от холода ноги и мальчика в драной красной кофте, держащего в руках огромную, как ей показалось, рыбу, серебристые бока которой, как кровью, сочились чудным вишневым блеском. А потом она увидела сеть, подтянутую к берегу, внутри которой шевелились тела обессилевших рыб, которые, заражаясь какой-то стадной гибельной тоской, вдруг начинали биться, – и тогда вся сеть трепетала, как живая. Вторая сеть все еще перегораживала реку поперек, и видно было, как рыба, подходя со стороны океана, спешит миновать опасное, взбаламученное место и с разгону застревает в ее ячеях, извиваясь и обессиливая в упрямом недоумении.

– Здорово, братва! – приветствовал Сашка браконьеров.

Мужик и парень, выбиравшие рыбу из сети, оставили свою работу и что-то забурчали в ответ. Они, похоже, не очень-то понимали, как им теперь себя вести, тем более что Сашка стоял на высоком берегу и им приходилось задирать головы, чтобы увидеть его лицо. Мальчишка, напротив, оглядывал незнакомцев с диким, хотя и настороженным любопытством. Неожиданно рыба в его руках рванулась, он не удержал ее и уронил в воду. Ослепшая и задохнувшаяся, она тут же воткнулась во вторую сеть, прогнувшуюся от тяжести набившейся в нее рыбы.

– От судьбы не уйдешь, – вдруг мрачно усмехнулся Николай, заметив, что рыба попалась: – Так, Гриня?

Мужик в оранжевом комбинезоне нехотя глянул на него, но ничего не ответил.

– Что молчишь? – спросил Николай. – Не ждал, что свидимся?

– На черта ты нужен, – пробурчал мужик в сторону.

– Ладно, усмехнулся Николай, – Свиделись, так здорóво.

– Здорóво, – нехотя согласился мужик.

– И ты здравствуй, – обратился Николай к парню в гимнастерке. – Как тебя, эй?

– Меня? – задубевшими губами переспросил парень.

– Тебя, тебя…

– Из города он, это… Родственник мой… – вдруг забеспокоился Мурзилка. – Помочь, это, приехал…

– Ну а зовут-то его как? – засмеялся Шварц. – Или не знаешь?

– Серега, – вымолвил наконец парень загробным, совершенно выстуженным голосом. – Серега я…

Шварц вдруг изменился.

– А ты, Серега, в городе где живешь? – вдруг спросил он.

– Я на Морской, где универмаг, – с трудом ворочая языком, отвечал парень.

– Рядом с военкоматом, значит?

– Рядом…

– А номер дома своего помнишь? – неожиданно встрял Сашка.

– Дом… номер… пять… – сдерживая дрожь, выцедил парень.

Он казался совершенно измученным, и ей стало жалко его. Ей неприятно было смотреть на его сизые голые ноги и монотонно-дрожащую жилку на тощей шее. Она хотела было даже сказать, чтобы оставили его в покое, но, взглянув на Шварца, вдруг поняла, что перед нею совсем не тот человек, которого она привыкла видеть рядом с собой.

– Ну вот что, – скомандовал Шварц. – Хватит болтать. Я пойду с Максимычем протокольчик оформлю, а ты, – обратился он к Сашке, – подгоняй вездеход и всю рыбу – в кузов!