На что способна умница

Он сердито посторонился, пропуская женщину с коляской, и вдруг увидел Нелл — уткнувшись головой в стену табачной лавки, она стояла с закрытыми глазами. Ее темные волосы влажно блестели от дождя, рубашка прилипла к груди. Биллу она показалась безнадежно сломленной, и он испытал потрясение и стыд. Мужчина не должен доводить девчонку до такого состояния, даже если эта девчонка со странностями. Женщины — чувствительные создания, это всем известно. Поэтому обходиться с ними надо ласково, а не бить в морду, как парней. Хоть Нелл и выглядит как мальчишка, но на самом деле она девчонка, и уж ему-то не стоило об этом забывать, даже если ей хочется.

Билл подошел к ней и прислонился к стене, толкнув Нелл плечом. Она вздрогнула от неожиданности, отшатнулась, а потом увидела, кто рядом. По ее глазам Билл понял, что она опять замкнулась в себе, насторожилась, готовясь к новому нападению.

— Слушай, — смущенно заговорил Билл, — напрасно я наговорил тебе всякого. Не надо было. Ты… извини меня, ладно?

Нелл смотрела на него настороженным и в то же время безжизненным взглядом.

— Да ладно, не важно, — выговорила она. — Забудь. — И прикрыла глаза.

Уже начиная паниковать, Билл возразил:

— Нет, важно. Я правда виноват и прошу прощения. Ты мне веришь?

Нелл вглядывалась в глаза Билла так долго, что он уже думал, ответа не дождется. И ему стало страшно. Он ведь не хотел. Вернее, не хотел обидеть ее настолько сильно.

— Нелл… — пробормотал Билл. — Нелл, старушка. Мы ведь друзья, правда?

Только тогда она как будто очнулась и увидела его. И пыхнула дымом своего мерзкого дешевого табака.

— Хорошо, — сказала Нелл, — как хочешь. Да какая, к чертям, разница?

Но он заметил, что она так и не извинилась.

Тесто

Миссис Барбер была не в духе. И месила тесто для хлеба на завтра, с силой швыряя его об кухонный стол. Устроившаяся на кухне Мэй наблюдала за ней. Мама уехала читать антивоенную лекцию в Саутгемптон. В последнее время она часто где-нибудь выступала. С точки зрения Мэй, лекции были лучше заседаний комитета, на лекции она могла увязаться за матерью и помогать, раздавая листовки. Но завтра в школу, а мама должна была вернуться уже за полночь, поэтому Мэй пришлось остаться с миссис Барбер.

— Твоей матери лучше поостеречься, — ворчала миссис Барбер. — Не то рано или поздно навлечет на себя беду.

— Мама? — удивилась Мэй. — С чего вдруг? Кто-нибудь что-то наболтал?

— Наболтал, а как же! — Миссис Барбер шмякнула тестом об стол. — Этому Джону Кэтлину стоило бы подумать головой, пораскинуть мозгами как следует! Вот еще выдумал — твоя мать в сговоре с немцами! — Джон Кэтлин — почтальон и заклятый враг миссис Барбер. — Хорошо еще, — продолжала она, — мне хватило ума объяснить ей, что не следует выписывать иностранные газеты, да еще немецкие. Пойдут слухи.

— Вы про газету Jus Suffragii? — уточнила Мэй. — Дорогая миссис Барбер, она же не немецкая! А название на латыни. Это издание Международного альянса за избирательные права женщин.

— Ха! Значит, он болван. Будто бы немцы станут писать газету на латыни!

Jus Suffragii издавали на английском и французском языках, но Мэй не стала поправлять собеседницу.

— Знаете, — заговорила Мэй, — в одном номере опубликовали письмо немецких суфражисток — они передавали привет всем остальным. И мы поздравляли их перед Рождеством. Ведь женщинам войны не нужны, миссис Барбер, особенно суфражисткам. Все мы за равенство и справедливость и чтобы никакую группу людей не считали лучше остальных.

— Скажи это миссис Панкхёрст, — мрачно откликнулась миссис Барбер.

Миссис Панкхёрст не так давно недвусмысленно высказалась о том, что ради борьбы за Британию следует отказаться от борьбы за избирательное право для женщин.

— Мама говорит, — сказала Мэй, — что женщины из Международного альянса хотят организовать мирную конференцию только для женщин, с участием представительниц всех стран, входящих в альянс. Говорит, она пройдет в Нидерландах. Замечательно, правда?

— Мирная конференция! — фыркнула миссис Барбер. — Что в ней толку? Милочка, женщинам эту войну не остановить. На такое только мужчины способны, а они не станут. Они же как мальчишки. Окажись у меня в детской мистер Асквит и кайзер, я сталкивала бы их лбами, пока не согласились бы поцеловаться и помириться.

Мэй захихикала.

— Ручаюсь, кайзер не стал бы, — сказала она. — Он точно был несносным мальчишкой. Но знаете, миссис Барбер, все ведь не так. Воюют не мистер Асквит и кайзер, а простые люди, такие как мы. И если даже кому-то не хочется воевать, он просто вынужден смириться. Была прекрасная статья на эту тему, мне мама показывала. Там говорилось, что правительству не следует позволять принимать решения во внешней политике, пока все граждане страны не проголосуют за эти решения — все, понимаете? И женщины тоже. Женщины ни за что не проголосовали бы за войну, миссис Барбер, так только мужчины делают. Если бы нам только дали право голоса, войны вообще прекратились бы, навсегда.