На Дальнем Западе

Второй колонной руководили Красное Облако и Черный Котел. Подобравшись шагов на шестьсот к гациенде, колонны, шедшие рядом, разделились и бросились к усадьбе галопом. Дикий боевой клич и звуки иккискотов на мгновение заглушили топот лошадей. На бегу индейцы стреляли, не очень заботясь о меткости выстрелов, но их пули, выпущенные с такого близкого расстояния, просто засыпали двор усадьбы. Казалось, идет свинцовый дождь: пули барабанили по столбам палисада, пробуравливая дерево, падали на крыши здания, разбивали оконные стекла, пробивали стены дома.

Как ни старались защитники гациенды укрыться от свинцового дождя, но иная шальная пуля находила-таки свою жертву, и среди негров и мулатов было уже несколько человек убитых и еще больше раненых. Впрочем, покуда у человека, пораженного пулей краснокожих, хватало еще сил держать оружие, он не покидал своего поста, ибо все знали, что надеяться не на что, пощады не будет, и всех охватывало желание подороже продать свою жизнь.

Индейцы тоже несли жестокие потери, потому что защитники гациенды, стреляя из-за прикрытия, могли поражать врагов на выбор. Краснокожие воины падали с лошадей, корчились на земле, а кони уносились прочь.

Тем временем работа Джона Максима и его спутников шла к концу.

Из конюшен были выведены отборные кони по числу оставшихся в живых защитников гациенды. В то же время Джон Максим с трапперами, работая ломами и топорами, подрубили и расшатали с десяток бревен в одном углу палисада, подготавливая пролом.

Беда, если бы индейцы начали в это время приступ: им было бы довольно легко воспользоваться проломом в палисаде и проникнуть внутрь крепости! Но, к счастью, индейцы, по-видимому, не подозревали, что затеял изобретательнный агент: их напугала первая неудача, они боялись, что, как только передовые воины проникнут в ров, откуда неслись еще стоны умирающих, опять польются потоки кипящего масла, и краснокожие довольствовались покуда тем, что, обстреливая гациенду, старались выбить из строя возможно большее число защитников.

— Ну, пора! — крикнул Мэри и Джорджу агент, подготовив пролом в стене. — Не теряйте ни мгновенья! Через несколько минут краснокожие дьяволы будут уже здесь, и тогда горе тому, кого они найдут в этих стенах!

— Что будет с нами? — сжал кулаки Джордж Деванделль, с тоскою оглядываясь вокруг.

— Авось мисс Мэри спасем! — ответил Джон Максим. — Индейцы, конечно, будут гнаться за нами. Но лишь бы удалось прорваться! Ведь наши лошади неизмеримо лучше их мустангов, кроме того, на нашей стороне будут неожиданность вылазки, свежесть лошадей. Уйдем в прерию, пусть гонятся! Уйдем… или погибнем, но погибнем не в ловушке, а сражаясь.

Перекличка, произведенная на скорую руку Джорджем Деванделлем, дала малоутешительные результаты: в самом деле, за эти часы отчаянной борьбы как-то совершенно незаметно ряды защитников гациенды ужасно поредели: негры и мулаты выбывали из строя. Большинство, к счастью, было убито пулями, попадавшими в лоб, без всяких мучений, когда приходилось выглядывать из-за брустверов. Некоторые, получив раны в грудь, заползали, не беспокоя товарищей, в какой-нибудь угол и там безропотно умирали. В данный момент в живых оставалось всего только четырнадцать человек, включая в это число и всех белых. Ясно было, что с таким гарнизоном дальнейшая защита гациенды немыслима…

К счастью, индейцы покуда применяли прежнюю тактику: все еще не решаясь идти на приступ, они носились на порядочно-таки усталых конях вокруг усадьбы и стреляли, стреляли…

Дав еще пару залпов по врагам, причинившим краснокожим некоторый урон, потом снова зарядив все огнестрельное оружие, обитатели усадьбы уже начинали усаживаться на лошадей, рассчитывая применить следующий маневр: перед проломом были выстроены все лошади, больше тридцати числом, половина их должна была выскочить из усадьбы без всадников и этим вызвать замешательство среди ближайших индейцев.

В тот самый момент, когда Джон Максим собирался уже скомандовать пускать лошадей, раздались отчаянные крики:

— Огонь! Пожар! Гациенда горит!

В самом деле, над крышей усадьбы поднимался, крутясь, огнистый столб дыма и искр. И тут же прыгала, кривляясь, и плясала Миннегага, оглашая воздух криком злобного торжества. В руках у индианки ярко пылал факел. Это она, ускользнув с непостижимой ловкостью от всех поисков, скрылась в каком-то закоулке, выждала время и теперь привела в исполнение, должно быть, давно задуманное: подожгла жилище ненавистных ей белых…

Обезумевший от гнева агент вскинул карабин к плечу и послал в неистово плясавшую и кривлявшуюся индианку пулю. Но Миннегага метнулась в сторону и скрылась в облаке дыма.

— Вперед! — крикнул, перезаряжая ружье, янки. — К дьяволу! Попал или не попал, все равно! Нам не до нее! Толкайте, друзья, столбы!