На горах (Книга 1, часть 1)

- И порют же здесь, братцы!- весело подхватил молодой парень, присевши на брус переобуться.- Летось об эту самую пору меня анафемы здесь угощали... В Самаре здорово порют, и в Казани хорошо, а супротив здешнего и самарские розги и казанские звания не стоят.

- А за что мне в перву-то голову отвечать? - тоскливо заговорил Сидор Аверьянов, хорошо знакомый и с Казанью и с Самарой.- Что я первый заговорил с проклятым жидом... Так что же?.. А галдеть да буянить, разве я один буянил?.. Тут надо по-божески. По справедливости, значит... Все галдели, все буянили так-то.

- Вестимо, все,- подтвердил Карп Егоров, тоже помышляя о линьках макарьевских.

- Всех перепороть нельзя,- спокойно молвил переобувшийся парень.- Линьки перепортишь, да и солдатики притомятся.

- Знамо, всех нельзя, не следует,- согласились с ним все другие бурлаки.

- А ведь не даст он, собака, за простой ни копеечки, не то что нам, а и тем, кто его послушал, по местам с первого слова пошел,- заметил один рабочий.

- Известно, не даст,- все согласились с ним.- Это он только ради отводу молвил, чтобы утечь, значит, А мы, дураки, и упустили...

И много тосковали, и долго промеж себя толковали про то, чему быть и чего не отбыть...

* * *

Много спустя, когда рабочие угомонились и, почесывая спины, укоряли друг друга в бунте, подошел к ним Василий Фадеев.

- Что?.. Небось теперь присмирели? - с усмешкой сказал он.- Обождите-ка до вечера, узнаете тогда, как бунты в караване заводить! Земля-то ведь здесь не бессудная - хозяин управу найдет. Со Смолокуровым вашему брату тягаться не рука, он не то что с водяным, с самим губернатором он водит хлеб-соль. Его на вас, голопятых, начальство не сменяет...

- Да что ж это такое будет, Василий Фадеич?..- заговорили двое-трое из рабочих.- Вечор ты сам учил нас говорить покрепче с хозяином, а теперь вон что зачал толковать... Нешто это по-божески?..

- Так нешто я вас бунтовать учил? - вспыхнул приказчик.- Говорил я вам, чтоб вы его просили покрепче, значит пожалостливей, а вы, чертовы куклы, горланить вздумали, ругаться, рукава даже стали засучивать, бестии... Этому, что ли, учил я вас?... А?

- Вестимо, не тому, Василий Фадеич,- почесывая в затылках, отвечали бурлаки.- Твои слова шли к добру, учил ты нас по-хорошему. А мы-то, гляди-ка, чего сдуру-то наделали... . Гляка-сь, како дело вышло!.. Что теперича нам за это будет? Ты, Василий Фадеич, человек знающий, все законы произошел, скажи, Христа ради, что нам за это будет?

- Перепорют,- равнодушно ответил приказчик.

- Ежели только перепорют, это еще не беда - спина-то ведь не на базаре куплена,- молвил один рабочий.- А вот как в кутузку засадят да продержат в ней с неделю или дён с десять!..

- Дольше продержут,- молвил Василий Фадеев.- В один день сто двадцать человек не перепорешь... Этого нельзя.

- То-то вот и есть,- жалобно и грустно ответил рабочий.- Ведь десять-то дён мало-мальски три целковых надо положить, да здесь вот еще четыре дня простою. Ведь это, милый человек, четыре целковых - вот что посуди.

- Верно,- подтвердил Василий Фадеич.- По нонешним ценам у Макарья, пожалуй, и больше четырех-то целковых пришлось бы. Плотники ноне по рублю да рублю двадцати на серебро брали, крючники по полтине да по шести гривен, солоносы по семи... Вот каки нонешним годом господь цены устроил... Да!..

- Василий Фадеич! Будь отец родной, яви божеску милость, научи дураков уму-разуму, присоветуй, как бы нам ладненько к хозяину-то?.. Смириться бы как?..- стали приставать рабочие, в ноги даже кланялись приказчику.

- Смирится он!.. Как же! Растопырь карман-от! - с усмешкой ответил Василий Фадеев.- Не на таковского, брат, напали... Наш хозяин и в малом потакать не любит, а тут шутка ль, что вы наделали?.. Бунт!.. Рукава засучивать на него начали, обстали со всех сторон. Ведь мало бы еще, так вы бы его в потасовку... Нечего тут и думать пустого - не смирится он с вами... Так доймет, что до гроба жизни будете нонешний день поминать...

- Ахти, господи батюшка, истинный Христос!.. Да что ж это такое будет? тосковали бурлаки, понурив с отчаянья головы. Крепко задумавшись, Сидор Аверьянов сидел одаль на косяке (Толстый канат, на котором кабестанный, иначе шкивной пароход тянет подачу. ). Вдруг быстро вскочил и шепнул, подойдя к приказчику:

- Подь-ка со мной к сторонке, Василий Фадеич. Приказчик отошел с ним к самой корме.

- Так как мне теперича доводится без трех гривен шесть целковых...- начал Сидор.

- Ну? - спросил приказчик, когда тот немного замялся.

- Возьми ты их себе, Василий Фадеич, эти самые деньги... Поступаюсь ими, пачпорт только выдай - я бы котомку на плечи да айда домой. Ну вас тут и с караваном-то!..

- Мудрено, брат, придумал,- засмеялся приказчик.- Ну, выдам я тебе пачпорт, отпущу, как же деньги-то твои добуду?.. Хозяин-то ведь, чать, расписку тоже спросит с меня. У него, брат, не как у других - без расписок ни единому человеку медной полушки не велит давать, а за всякий прочет, ежели случится, с меня вычитает... Нет, Сидорка, про то не моги и думать.