На грани жизни и смерти

Английские офицеры сидели за обеденным столом, Мой знакомый, увидев меня, встал с места и, взяв под руку, подвел к столу и представил офицерам. Они благожелательно улыбались. Хотелось серить, что это искренне. Я сразу обратил внимание на то, что у некоторых молодых офицеров почему-то были свежие синяки под глазами.

— Что у вас произошло, если это не секрет? — спросил я моего знакомого, сдержанным кивком головы показывая на них.

— О! Пустяки! — громко сказал он. — Вчера у нас был небольшой банкет…

Уловив, о чем идет речь, офицеры засмеялись. Потом один из них поднялся и провозгласил тост за успешную высадку английских войск в Африке. Все с энтузиазмом поддержали его. Я тоже пригубил свою рюмку.

За столом разговорились.

— У нас довольно часто бывает так, — продолжал мой собеседник, видя, с каким интересом я разглядываю живописный синяк под глазом у сидящего против меня очень молодого человека. — Давайте выпьем за нашего гостя, — неожиданно закончил он.

Все с готовностью подняли свои рюмки.

— Я предлагаю выпить за второй фронт, — сказал я.

— О кэй, — раздалось несколько одиночных голосов. Особого энтузиазма я не уловил. Мне еще раз захотелось продолжить разговор о втором фронте, но, вспомнив ответ тогда, в Доме офицеров, решил, что эта затея бессмысленна. Разговор мог не получиться и на этот раз.

Говорили о разных пустяках, преимущественно на мужские темы. Я слушал довольно рассеянно, думая, не пора ли идти. Когда я отодвинул свою тарелку, мои знакомый счел нужным прервать общий разговор и предложил мне пройти с ним в его комнату. Я не возражал, поскольку был его личным гостем. По регламенту, который я установил себе, у меня оставалось еще минут 20.

«Интересно, о чем он будет сейчас спрашивать?» — думал я, поднимаясь по лестнице. Комната его находилась на третьем этаже — небольшая, скромно обставленная: кровать, платяной шкаф, стол, два стула.

В дверь постучали. Вошел человек средних лет, с густой вьющейся шевелюрой, в гражданской одежде.

«Кажется, еще один русский эмигрант», — подумал я, присматриваясь к незнакомцу. Мы познакомились. Я не ошибся. Он сразу стал рассказывать о себе.

— Мой отец — русский эмигрант. Мы жили в Подмосковье. Я хорошо помню Россию и люблю ее.

Я хотел было спросить: «Так почему же не возвращаетесь?», но воздержался.

— Не кажется ли вам, что Россия возвращается к старым порядкам? — неожиданно спросил мой новый знакомый.

— То есть как? — удивился я. — К старому времени? А по какому признаку вы делаете такое заключение?

— Да взять хотя бы погоны, которые снова ввели в вашей армии.

Я засмеялся.

— При чем же здесь старые порядки? Погоны есть почти во всех странах, и это никак не влияет на сущность государственного строя.

У моего нового знакомого был вообще странный взгляд на некоторые вещи.

— Возможно, я не прав, — говорил он, — но мне кажется странным ваше почтительное отношение к графам Толстым и другим старым писателям, к художникам, к классическому русскому искусству периода царизма.

Они не могли этого понять и, не получив от меня поддержки во всех этих рассуждениях и выводах, вскоре потеряли интерес к начатому разговору, а может быть, и вообще ко мне.

Я встал. Встали и они.

— Благодарю вас за приглашение, — сказал я, — приходите к нам. Мы часто бываем в офицерском клубе. Рад с вами встретиться там. А теперь, господа, разрешите мне удалиться. Меня ждут дела.

— Да, конечно. Благодарим за визит. До свидания!

Я направился на базу. Ко мне вошел Фисанович.

— Тобой интересовался Виноградов.

— Если понадоблюсь — вызовет, — сказал я.

Виноградов меня не вызывал. И только некоторое время спустя в каком-то частном разговоре в салоне береговой базы между прочим спросил:

— Чем это вас заинтересовали союзники?

— Очень уж настойчиво они меня приглашали в гости, и я решил сходить.

Я рассказал обо всем, что видел, в том числе и о банкетных синяках.

— Верно говорят, — сказал Виноградов, — в каждом доме свои порядки.

Мои же новые знакомые, встречаясь после этого со мной, ограничивались приветствиями и ничего не значащими короткими замечаниями по разным пустякам. К разговору о специальных проблемах больше не возвращались. И приглашений я больше не получал.

Поединок

Между тем нашей главной задачей попрежнему оставалась борьба с кораблями противника в море.

В последнее время в наших водах очень часто стали появляться немецкие подводные лодки. Они ходили одиночно и стягивались в стаи, когда выходили на курс большого конвоя. Поодиночке нападали на малые суда невоенного типа и топили их. Людей, пытавшихся спастись, уничтожали пулеметным огнем, не считаясь с тем, что среди них всегда было много женщин и детей. Часто немецкие лодки в надводном положении обстреливали артиллерийским огнем маленькие рыбацкие поселки, расположенные на малообитаемом северном побережье.

Подводные пираты обычно далеко обходили наши укрепленные пункты, держались подальше от береговых батарей и безнаказанно продолжали творить свое черное дело.