На изломе алого

Высокий зеленый холм, усыпавшие его подножие двух и трехэтажные дома, небольшие дворики и узкие длинные улочки, мощеные гладким камнем, с множеством кривых проулков и тупиков. Простая и удивительная архитектура тихого Монте-Изола, которая неподготовленного туриста может свести с ума.

Игнат бежал, и в этом лабиринте незнакомых улочек, хитросплетении поворотов и каменных ступеней, сердце безошибочно вело его к Альке, указывая учащенным биением правильный путь.

Он увидел ее за стеклом небольшого магазинчика и остановился. Впился жадным взглядом в худенькую фигуру девушки у витрины, в тонкий знакомый профиль, который вспоминал бесконечное число раз. Она вышла из лавки молочника с бумажным пакетом в руке, притворила дверь и медленно пошла по улочке. Побрела, какая-то неживая, словно застывшая тень себя прошлой, в легком осеннем пальто и туфлях-лодочках. Поправила рукой волосы, которые волной падали на плечи из-под простенькой блеклой шапки. Они заметно отрасли и Игнат вдруг улыбнулся, вспомнив, какие они у Сашки красивые. Вспомнил свои пальцы в ее густых, шелковых прядях. Как перебирал их и гладил, как пил губами теплоту у нежного девичьего виска. Он подумал о том, что Сашкиным каштановым волосам и серым глазам подойдет цвет осенней листвы – еще яркой, солнечной, не потускневшей под зимним ветром.

Игнат затаил дыхание, глядя на девушку. Мимо прошла пожилая пара, но она даже не взглянула на них. Лишь слабо кивнула на вежливое приветствие.

Саша Шевцова, девчонка-соседка из его детства. Он до сих пор помнил день, когда впервые ее увидел. Когда впервые взял за руку и поцеловал. Когда узнал секрет: почему для всех она Чайка.

Нет, она не могла его забыть, не могла.

Ноги не слушались. Тяжелые и ватные, они будто приросли к земле, но грудь расширяло счастливое дыхание и хотелось кричать. Оттого, что Сашка здесь, что он наконец-то может ее видеть … и может обнять. Может жить, потому что жизнь без нее бессмысленна.

- Аля, - губы выдохнули негромко. Игнат позвал осторожно, боясь напугать. Скорее потому, что не мог молчать. - Аля!

Она не должна была услышать. В лицо парню дул несильный ветер, относя звуки голоса к озеру, но прямая спина девушки вдруг напряглась, а шаг сбился. Сашка остановилась и замерла.

Игнат шагнул навстречу.

- Аля…

Медленно, так медленно, словно время в этот момент застыло, Саша повернула голову. Не сразу взглянула, будто эхо услышала. Но, наконец, оглянулась.

У Игната от радости закричало сердце, едва он увидел любимые черты. На лице парня расцвела улыбка, от которой тысячи девчонок еще сойдут с ума, но принадлежать она будет всегда только одной. Только ей. Его сероглазому Алому.

Однако серые, пустые глаза скользнули по нему невидящим взглядом и закрылись. Он никак не мог ожидать, что она вдруг отвернется и сделает несколько шагов. Вновь споткнется и простоит так томительные секунды, пока пакет не выпадет из рук, а у ног разольется молоко.

- Алька!

Он помнил о предупреждении Генриха, но не мог не идти к ней, повторяя ее имя.

Она вдруг стремительно обернулась, схватилась рукой за воротник у горла, вздохнула, силясь что-то сказать… и не смогла. Распахнутый взгляд застила пелена, губы задрожали, а в глазах встали слезы. Лицо всегда сильной Сашки исказила такая боль, что последние разделяющие их метры Игнат пробежал. Ослабевшие ноги подкосились, и она упала бы, если бы он не удержал. Не обнял крепко, прижав к себе.

- Это я, Алый. Я!

- Ты… - только и смогла выдохнуть. – Ты…

Он прижимал ее к груди, гладил волосы. Стянув с головы шапку, зацеловывал любимое лицо, а слезы все катились из глаз. Соленые и горькие, непролитые за столько лет, они блестели на щеках, и Игнат чувствовал губами их вкус. Горечь невысказанной тоски, оплётшей измученное сердце его Альки, и сладкий вкус радости, возвращающий к жизни.

Сашка плакала, а пальцы впивались, цеплялись за крепкие плечи…

- Пух, как ты мог меня оставить? Как ты мог?! Ты ведь сказал, что я больше не одна, а сам…

- Не мог, Алечка. Не мог!

…целовала шею, подбородок, губы. Гладила скулы. Она спрятала лицо на его груди, прижалась щекой, и теплая ладонь легла на девичий затылок.

Эти двое наконец-то встретились. И снова было дыхание на коже и пальцы в волосах. Теплая, хрупкая, уже не стальная Алька в сильных руках Игната.

- Игнат, я ведь умерла.

- Ну что ты такое говоришь.

- Правду. Теперь я знаю, что жизни после смерти не существует. Жизни без тебя не существует. Не оставляй меня больше никогда.

- Не оставлю!

В его глазах тоже стояли слезы, но на губах цвела улыбка. Как же она ей нравилась, всегда нравились ямочки на смуглом синеглазом лице и белозубое счастье, живущее в соседском мальчишке. Сашка подняла голову и провела по его губам пальцами. Прикоснулась нежно к лицу.

- Пух, это ты. Это на самом деле ты! – снова прижалась к нему, закрыв глаза и крепко обняв за шею. – Но я же видела, как в тебя…

- Не вспоминай, - он успокоил ее поцелуем. – Не надо. Я не мог умереть, потому что у меня есть ты – мой Алый. Я знал, что ты не забудешь.

- Игнат!

- Алька!