На край любви за 80 дней

Рокс охотно делится своими знаниями, будто не замечая моего смятения. Поскольку я оделась сегодня утром для осмотра достопримечательностей, а не для блуждания по катакомбам, то немедленно промокаю до костей, а мои легинсы покрываются грязью. В момент, когда я думаю, что самым трудным делом было пролезть задом в дыру в земле, моему взгляду открывается в неверном свете фонаря низкий скалистый туннель. Рокс идет впереди, освещая путь. Мы, согнувшись, бредем по колено в воде, и мне кажется, что этот кошмар никогда не кончится. Внезапно каменные стены туннеля начинают трястись. Я хватаю девушку за грязный комбинезон, уверенная, что пришел мой смертный час.

– Это поезд, – шепчет она, – когда над нами проходит метро, чувствуется сильнее.

Девушка останавливается, и мне в лицо сыплется каскад мелкого песка. Вместо крови по венам течет чистый адреналин. Я прижимаю свободную руку к груди, уверенная, что у меня сейчас разорвется сердце. И вдруг слышу, что Рол, шлепающий сзади, мурлычет себе под нос бодрую песенку. Он согнулся почти напополам, и свет от фонаря у него на лбу танцует по воде. Это вселяет надежду.

Рокс ускоряет шаг, хотя грязная вода у нас под ногами таит множество опасностей. Я спешу за девушкой, согнувшись и вытянув руку вперед, на случай если упаду.

– Это подземная вода, не из канализации, – говорит она, – не бойся, от нее не заболеешь.

– Это радует, – выдыхаю я.

Мне кажется, что мы бредем по подземелью целую вечность. Рокс резко останавливается, и я чуть не натыкаюсь на нее и одновременно чувствую на своей пятой точке чью-то руку.

– Ah, pardon, pardon, – извиняется Рол. – Tu as arrêté trop vite![14]

Даже на французском это слабое оправдание, но мне сейчас не до флирта. Я отодвигаюсь от Рола и вперяю взор в темноту.

Рокс направляет фонарь на расщелину в стене. Потолок там спускается вдвое ниже.

– Мы там уже были, – говорит она. – Видишь, потолок уходит вниз? И Рол нашел бедро.

– Что нашел? – не успеваю удивиться я и вдруг оказываюсь в полной темноте.

– Я здесь, – окликает меня девушка, и до меня доходит, что она не растворилась в воздухе, а резко свернула вправо.

Я поворачиваю за ней, а Рол в буквальном смысле слова висит у меня на хвосте.

В туннелях все звучит как-то приглушенно. Я всегда считала, что в пещерах гуляет эхо, но здесь это не так. И когда я вижу вдалеке мерцающий свет, то не сразу слышу крики. Внезапно огней становится больше, и все они направлены в нашу сторону.

– Merde, – ругается Рол. – Катафлики.

Он толкает меня к девушке, которая стоит в каком-то углублении с бетонными, а не каменными стенами. Я вцепляюсь в ее рукав, и она притягивает меня к себе, направляя фонарь вверх.

– Хорошая новость, – шепчет она. – Там выход.

Сверху течет вода, а проследив взглядом за лучом фонарика, я замечаю на стене бетонного колодца железные перекладины – заржавевшие и зеленые от водорослей. В воздухе чувствуется привкус железа. На высоте в четыре-пять метров путь преграждает ржавый металлический люк. В нем вырезано квадратное отверстие для перекладин.

– Allez, allez

[15], – шипит Рол, протискиваясь вперед.

– Видишь эту панель? – шепчет Рокс. – Она этажом выше. Если пролезем туда, они нас не увидят.

Я хватаюсь за нижнюю перекладину.

– Не спеши, – говорит она.

Я слышу вдалеке хлюпающие шаги и тяну девушку за рукав, а она продолжает:

– Рол полезет первым. Там, наверху, крышка, для тебя она слишком тяжелая.

Я настолько напугана, что не начинаю оспаривать это сексистское предположение и даже не вспоминаю анекдота про канализационный люк, а молча карабкаюсь вслед за парнем по скользким перекладинам, уходящим в бесконечность. К началу подъема мои ноги онемели от холода, но когда мы наконец пролезаем через металлический люк, они горят от напряжения.

Протиснувшись сквозь маленькое квадратное отверстие, я узнаю плохую новость.

– Давай отдохнем немножко, – пыхтит Рокс, пролезшая следом за мной.

В свете фонарика я замечаю, что туннель продолжается, а метрах в пяти наверху виднеется следующий люк.

– Что, еще один? – шепчу я, с трудом отдышавшись.

Рокс кивает, и лучи от ее фонаря пляшут по стенам колодца.

– Не один, а три или четыре. Да, забыла тебе сказать, одну ногу всегда держи на ступеньке, панели иногда выскакивают.

– L’effondrement! – говорит Рол, имитируя рукой небольшой взрыв.

Внизу раздаются голоса. Я замечаю белки расширившихся от страха глаз Рола, и мы погружаемся в непроглядную темноту: мои спутники одновременно выключают фонари. Меня охватывает ужас, и я испускаю негромкий осипший писк. Махать рукой перед лицом бесполезно, тем более что обе мои руки вцепились в ржавую железяку. Впервые в жизни я не могу понять, открыты мои глаза или закрыты.