На крестины в Палестины

– И долго ты такую гениальную мысль вынашивал? – ехидно поинтересовался Андрюша. – Ополчение ты собрался в этих двух деревнях набирать из стариков и баб? Или по степи будешь бегать, пастухов ловить? Да пока мы достаточно большое войско наберем, крестоносцы не только до Иерусалима дойти успеют, но еще и домой вернуться времени вполне хватит. Тут что-то поумней придумать надо…

– Вот и придумайте! – обиделся Рабинович. – Чужую идею облаять каждый может…

– А вы костюмчики тех ангелочков сохранили? – неожиданно влезла в разговор Фатима. – Ну, беленькие те, с крылышками?

– У бабы крыша едет. От жары, наверное, – констатировал Попов. – Скажи мне, деточка, на хрена нам эти костюмчики сдались?

– Ну, как же?! Вы в них так здорово смотрелись. – Танцовщица часто захлопала глазками. – Я сама, конечно, не видела, но Ричард говорил, что крестоносцы вас за ангелов приняли. Наденьте их опять и прикажите крестоносцам вернуться. Вот и все дела.

– Ага! А еще потребовать, чтобы по дороге домой награбленное вернули и папу римского публично, на площади, розгами высекли, – оскалился криминалист. – Ты думай, что вообще говоришь…

– А похоже, что она единственная из нас, кто действительно думает, – вступился за Фатиму кинолог, за что тут же был награжден нежно-благодарным взглядом ее огромных черных глаз. – Это должно сработать. По крайней мере, мне кажется, я знаю, как такую шутку можно провернуть…

Сеня кратко изложил свою идею, и работа закипела. Некоторое количество времени у членов экспедиции ушло на то, чтобы воссоздать заново маскарадные костюмы архангелов, сохранить которые просто никому не пришло в голову. Пока менты и Фатима возились с этим, ландскнехт и сарацин умчались на разведку вперед, к тому месту, где, по словам седобородого старейшины деревни, располагались лагерем войска крестоносцев. Вернулись они через три часа и доложили, что воинство Христово все еще не двинулось с места, но, судя по активности в лагере, уже начинает собираться в дорогу.

– Тогда нужно торопиться, – распорядился Рабинович. – Вы оба, – ткнул пальцем в оруженосцев кинолог, – остаетесь здесь и будете охранять Фатиму. Ну а мы пойдем наших старых друзей проведать. Приведите тут все в порядок, и чтобы к нашему возвращению были готовы тронуться в путь. – А затем потрепал пса по загривку: – Мурзик, остаешься за старшего. Охраняй!

– С такими начальниками мы все скоро будем готовы тронуться. И в прямом и в переносном смысле этого слова, – пробурчал себе под нос Попов, продолжавший считать, что из затеи Фатимы, усовершенствованной кинологом, абсолютно ничего хорошего не получится. – Ох, мамочка, роди меня обратно! Сил больше нет общаться с этими идиотами.

Рабиновича, видимо, настолько достали свалившиеся в последние дни проблемы, что у него даже сил не осталось, чтобы придумать что-нибудь язвительное в ответ на оскорбления криминалиста. Сеня просто покосился на Попова и забрался в седло, прихватив с собой корзинку с Горынычем. Из лагеря экспедицию ментов проводили торжественно. Абдулла с Ричардом, вскинув вверх холодное оружие, отдавали честь доблестным российским милиционерам, а Фатима махала платочком, украдкой вытирая слезы. Причем делала это так, что никто из друзей не понял, кого именно она хоронить собралась. Увидев это, Попов поморщился и показал девице средний палец правой руки, таким образом зачисляя и ее в члены ордена перстоносцев. Фатима в ответ на секунду оторопела, а затем ответила Андрюше еще более святым благословением, приложив кулак левой руки к согнутой в локте правой… В общем, любили они друг друга трепетно.

Поскольку Ричард с Абдуллой маршрут к лагерю крестоносцев уже разведали, они оставили особые метки, чтобы менты по дороге не заблудились и спустились с гор точно перед рыцарями, а не где-нибудь в Тенотчитлане. У ацтеков то бишь. Заботливый сарацин даже надписи в особо опасных местах пути делал. Например, за десять метров до глубокого оврага он воткнул в землю доску с надписью: «Осторожно, впереди яма, да прочистит Аллах ваши пропитые очи». Через четыре метра стояла еще одна доска, гласившая: «Вы не забыли? Впереди яма. Глубокая». Ну а на краю обрыва Абдулла еще одну метку оставил: «Все. Приехали. Трындец. Сейчас будем падать!» Шедший впереди омоновец, привыкнув строго следовать инструкциям, собрался было свалиться вниз, но в последний момент передумал и клятвенно пообещал друзьям, что вырвет Абдулле руки, дабы сарацин впредь не писал всяких гадостей, сбивающих нормальных ментов с толку. В ответ на это Сеня только покрутил пальцем у виска, но комментировать обещания Жомова не стал. А зачем? Омоновца даже могила не исправит!..