На крестины в Палестины

Андрюша тут же бросил другу белый балахон с нашитыми на него крыльями. Все трое ментов принялись переодеваться, при этом Рабинович не переставал косить глазом в сторону Ахтармерза, ворча по поводу его недостаточно больших размеров. В итоге Сеня так достал трехглавого двоечника, что тот жутко обиделся и принялся раздуваться с бешеной скоростью. Рабинович удовлетворенно кивнул и, вскочив на коня, направил его к вершине холма.

На гребень все трое ментов в маскарадных костюмах выбрались почти одновременно. Ландскнехты, преодолевшие к тому времени половину подъема, едва увидев трех крылатых всадников, удивленно застыли. А затем, когда за спинами ментов выросла огромная туша Горыныча, и вовсе бросились наутек, вопя от страха и постоянно спотыкаясь.

Очень жаль, что среди всего христианского воинства не оказалось ни одного средневекового папарацци с мольбертом. Иначе портрет трех российских милиционеров обошел бы все средства массовой информации. Начиная от церквей и заканчивая базарами, где служил бы рекламным плакатом для целой кучи балаганных представлений.

Трое друзей – Жомов в центре, Рабинович справа и Попов понятно где – конные, в белых балахонах с крыльями и с нимбами над головой, неподвижно стояли на вершине холма. Позади них возвышался Ахтармерз, выискивая всеми тремя головами одновременно, кого бы сожрать, и все это вместе крайне живописно смотрелось на фоне чернеющего неба. Андрюша, оглянувшись по сторонам, довольно ухмыльнулся, а затем, дабы подчеркнуть торжественность момента, во весь голос провыл любимую песню МЧС: «Если снова над миром грянет гром, небо вспыхнет огнем, вы нам только шепните, мы на помощь придем!..» А Горыныч, в качестве приличествующих случаю спецэффектов, выпустил в сторону лагеря крестоносцев три языка пламени.

Вредить, конечно, Ахтармерз не хотел, но уж слишком много нашел саранчи на склоне и объелся. Оттого языки пламени получились несколько сильнее, чем он рассчитывал. У Попова сгорело правое крыло, Ваня просто чудом, лишь благодаря отточенному за несколько лет службы в ОМОНе чувству опасности, успел сохранить свою модную стрижку бобриком, а вот Сене повезло. Правая голова Ахтармерза в момент выстрела оказалась слишком низко к земле и ничего не спалила. Не считая, конечно, жидкой травы на склоне и парочки палаток у подножия холма. Впрочем, никто из крестоносцев на эту мелочь внимания не обратил. Все, не отрываясь, смотрели на трех «архангелов», экстренно прибывших на место происшествия в компании с огнедышащим драконом.

– Ну что, уроды, доборзелись? – заорал на крестоносцев Попов. – Кто тут босса аферистом называл? – Ландскнехты послушно вытолкнули вперед перепуганного епископа. – Этого отправить пешком в Рим. Пусть папе в своих грехах кается, а остальным особое задание. За ваше недоверие путь в Иерусалим мы временно закрываем. Однако Гроб Господень воевать надо, поэтому вы туда все-таки пойдете. Но сначала смотаетесь в Антиохию, заберете там статую Девы Марии и на руках потащите ее в Иерусалим. Только тогда вы сможете войти в город.

– Андрюша, а на хрена ты статую приплел? – вполголоса поинтересовался Сеня. – Я же просил просто сказать крестоносцам, что они должны в Антиохию вернуться и поститься пять дней в тамошнем храме.

– Поститься им так и так придется, поскольку в Антиохии жрать нечего. А статую пусть на себе прут, чтобы больше аферистом меня не называли и думали, когда и над кем можно смеяться, – так же тихо ответил Попов, а затем рявкнул во весь голос, обращаясь к крестоносцам: – Ну, чего ждем? Бегом марш в Антиохию, или я сейчас на вас своего цепного дракона спущу!

– Попрошу без оскорблений! – возмутился Ахтармерз. – Я разумное существо, в отличие от вас, и не могу позволить кому бы то ни было меня обзывать всякими обидными кличками.

– Ты ротик-то прикрой, – наехал на Горыныча вошедший в раж Попов. – Тебе по сценарию говорить не полагается!..

Сеня рявкнул на обоих, требуя прекратить склоку, а затем вновь повернулся к лагерю крестоносцев. Там происходило что-то совершенно невероятное. Если еще час назад сборы в дорогу проходили с черепашьей скоростью, то сейчас крестоносцы паковали палатки в таком ритме, что успели свернуть весь лагерь буквально за пять минут. А еще через пару минут вся армия стремглав мчалась по направлению к Антиохии.

– Блин, пожалуй, мы переборщили, – задумчиво почесал нос Рабинович. – Эдак они до Антиохии за полдня доберутся и еще через сутки статую мраморную на руках до самого Иерусалима дотащат.

– Что, попросить их вернуться? – съехидничал Попов. И тут же получил подзатыльник от Жомова… Правильно, нечего умничать не к месту!