На крутой дороге

Как драконы, развернулись они и устремились к заводу. Почти в тот же миг наперерез им помчалась тройка краснозвездных «ястребков». Строй «юнкерсов» быстро сломался. Шесть из них, маневрируя, снова спрятались за тучу, вслед за ними нырнули два «ястребка», а один отчаянно сцепился с тремя, нагло, четким клином продолжавшими ползти к заводу.

Завязался неравный бой. «Ястребок», пытаясь нарушить четкость вражеского строя и сбить его с курса, молнией проносился между тремя «юнкерсами», то заходя сбоку, то подстраиваясь в хвост.

С земли люди восторженно наблюдали за его отважной атакой. Зенитки молчали, словно тоже онемели от восторга, а зенитчики, лишенные возможности действовать, только взмахивали в азарте руками.

— Давай, дружок!

— Давай, родной!

Как бы услышав пожелания и ободрения с земли, «ястребок» с еще большим упорством ринулся на горбатых «юнкерсов».

Вот один горбун, содрогнувшись, отделился от строя и быстро пошел по кривой, оставляя за собой черный хвост дыма. Вскоре был охвачен пламенем и второй.

На земле торжествовали. Люди кричали, обнимались, подпрыгивали, бросая вверх кепки.

У Надежды перехватило дыхание: на такой машине летал ее Василь. А может, это и есть Василь? Вполне возможно!.. Она еще утром слышала, что для охраны заводы прибыло новое подразделение истребителей. Говорили, что оно прислано с фронта. И, наблюдая, как горячо «ястребок» защищает завод, лелеяла в себе эту счастливую надежду. В самом деле, почему бы для обороны города и не прислать хорошо знакомых с местностью запорожчан!..

Постепенно она так размечталась, что и сама уверилась в том, что это был Василь. И уже никто так страстно не желал победы тому «ястребку», как Надежда, и никто так не радовался, как она, когда он подбил двух «юнкерсов».

Но вот «ястребок» будто споткнулся, дважды клюнул носом, запетлял и вдруг, покрывшись черными облачками, быстро пошел вниз.

— Ой!.. — схватилась за сердце Надежда. Казалось, ее крик заглушил залпы зениток, открывших огонь по вражеским самолетам.

— Что с нею? — испугались в толпе.

— Не ранили ли?

А на заводском дворе уже трещали взрывы. Почти одновременно бахнуло и по рабочему поселку. В небо столбом взмыло пламя.

— Где это? — заволновались люди.

— Заречные горят! — крикнул кто-то с моста.

Ошеломленная гибелью «ястребка», Надя даже не расслышала, что горит, и почему-то инстинктивно оглянулась. Вдали суетились рабочие. Группами и поодиночке бежали они к прокатному. И вдруг над крышей цеха черным буравом завинтился дым. С пронзительным ревом туда промчалась пожарная машина.

— Прокатный горит! Прокатный! — слышались отовсюду тревожные голоса, и живой поток стремительно ринулся в сторону пожара, подхватив с собой и Надежду.

Когда она добежала до цеха, на крыше уже бушевало пламя. Там отчаянно боролась с огнем молодежная команда. На помощь ей, сверкая шлемами, спешили пожарные.

Сначала Надежде показалось, что это Микола раньше всех схватился с огнем, но Микола метался внизу. Вдруг из пламени выскочил Сашко Заречный — она сразу его узнала; кто-то бросился гасить горевшую на нем одежду, но он, схватив новый противопожарный баллон, снова кинулся в огонь.

Благодаря находчивости и отваге молодежной бригады, пожар погасили быстро, и он не причинил большого вреда. Но несколько ребят пострадали, и двое из них очень тяжело.

Когда Надежда возвращалась с пожара, ее догнал взволнованный Микола. Схватил за руку, отвел в сторону и с минуту не знал, с чего начать.

— Пойдем к Саше, — наконец выдавил он с болью.

Надежда насторожилась. Впервые Микоза назвал так ласково Заречного. Он недолюбливал его, ревниво оберегал ее от встречи с Сашком, и она поняла, что произошло несчастье.

— Что с ним?

— В огонь провалился. Ноги покалечил…

— Где же он?

— Отнесли в санчасть.

— Так чего же ты стоишь? Пойдем! — Надежда теперь уже сама тянула его за руку.

Но Микола не торопился, что-то в беспокойстве обдумывая.

— Погоди, Надийка. Давай сначала посоветуемся. Он, кажется, еще будет ходить, а вот мать… уже не сможет.

Надежда только теперь поняла значение того крика с моста: «Заречные горят!» — и ужаснулась. Заречный жил с матерью в рабочем поселке, в деревянном домике. Мать его была в последнее время прикована недугом к постели, не поднималась и, вероятно, осталась в загоревшемся доме.

— Не говори об этом Саше! Слышишь?

— Не могу решить, как лучше. Ведь должен он знать.

— Конечно. Но не сейчас. Скажем ему, когда он выздоровеет.

— Но будет еще хуже, если кто-нибудь невзначай проговорится.

— Нужно всех предупредить, — еще больше заволновалась Надежда. — Слышишь? Всех! Но ему сейчас — ни слова! Умоляю тебя, Коля. Сначала надо его осторожно подготовить. Если хочешь, я возьму это на себя.

— Пойдем, — сказал ей на это Микола.