На крыльях

– Чудесно, – констатировал Антон.

– Ну, ты и урод, – сказала Журавль с восхищением, глядя на жениха. – Даже об этом позаботиться не смог.

– А я обязан?! – заорал Келла. Он, видимо, крайне не любил оставаться крайним.

– Жених должен покупать кольца, – безапелляционно заявила Нина.

– А мне оно надо?! Это ты все пытаешься сделать бабки! Сама бы и покупала!

Масло в огонь подлил и Тропинин:

– У меня тут бутылки есть, – полез он в бардачок с совершенно серьезным лицом. – С пробок кольца можно снять.

– Иди ты, – огрызнулся его друг.

– Я лучше с тебя скальп сниму, – огрызнулась Нинка. Ей было не до смеха, и я ее понимала. – Почему ты раньше про кольца не вспомнил, Белоснежка?!

– Может быть, потому что я не свадебный распорядитель?

– Антош, не влезай, – покачала я головой, а он, лукаво улыбнувшись, поцеловал меня мимолетом. Кажется, происходящее его забавляло.

– Иди и купи кольца, тупоголовое мясо, – заявила в это время Нинка. – И быстрее, пока церемония не началась!

Келла едва не взорвался от возмущения.

– Ты! – ткнул он пальцем в девушку. – Журавль, ты меня достала! Никакой свадьбы, мать ее! Все, я пас! Да на фига я вообще согласился?!

Лицо его было таким злым, что я подумала – сейчас Келла откроет дверь и убежит куда подальше и от ЗАГСа, и от Нины.

Ниночка, кажется, тоже это поняла. И тотчас поменяла тактику – почти мгновенно.

– Милый, ну пожалуйста, – прильнула она к его груди. – Я тебя очень прошу, купи нам колечки, ну хотя бы без камешков. Милый, милый, милый. Фимушка!

У милого Фимушки от таких нежностей перекосилось лицо. Он отпихнул Нинку, но она вновь вцепилась в него, делая большие жалобные глаза.

– Ювелирный за углом, – Антон оказался единственным, кто догадался посмотреть наличие подобного магазина по карте в телефоне, и я поняла, почему он все-таки лидер группы – видимо, привык решать вопросы, и связанные не только с музыкой. – У вас есть двадцать минут, чтобы купить кольца.

– Пожалуйста, – намертво прилипла подруга к синеволосому. И даже звонко чмокнула в щеку, оставив на ней след от помады.

– Фиг с тобой, золотая рыбка, – согласился Келла, на которого объятия Ниночки действовали волшебным образом. Но тотчас поставил условие:

– Но выбираю я.

– Как скажешь, тигренок, – опрометчиво согласилась Журавль. – Хочешь, я поцелую тебя в шно… носик?

– Не хочу, – отказался от столь сомнительного удовольствия Келла. – Хоть раз пикнешь – сразу уезжаю. Без разговоров. И решай свои проблемы сама, крошка, – пригрозил синеволосый, натягивая маску Анонимуса.

– Да, сладкий, – была сама покорность подруга и едва слышно пожелала ему гореть в аду.

– И хватит меня так называть!

– А как тебя называть? – смиренно сложила руки на груди девушка.

– Мой господин, – самодовольно отвечал Келла.

– Я запомню, – серьезно пообещала Нинка. И они, наконец, вылезли из салона автомобиля.

– Хорошо, что ты согласился, – услышала я прежде, чем дверь закрылась, – иначе бы я тебя зарезала.

Что ответил Келла, мне было неизвестно.

Антон устало потер переносицу, а я положила голову ему на плечо.

– Ты думаешь, это нормально? – спросила у него я, имея в виду подобную свадьбу – по расчету, причем расчету весьма странному.

– Нет. Не то, чтобы мне жалко Синего, но когда Демоница сломает ему жизнь, он станет хуже играть, – лениво отвечал Антон, гладя меня по волосам. – Или уйдет в запой.

– Кто кому жизнь сломает, – фыркнула я. – Я говорю совсем о другом. Нормально ли выходить замуж ради денег? Не признавать своих чувств? Быть заложником гордости?

– Почему бы и нет? Их жизнь, их решения. Они сами назначают цену своей любви. Ты слишком много рефлексируешь, Катя. Поцелуй меня, – без перехода потребовал Антон. И я сделала это – нежно, аккуратно и неспешно, заставляя его замереть в нетерпении от мимолетных, порою невесомых, как перья ангелов, прикосновений губ и дразнящих касаний пальцев. В какое-то мгновение Антон все же не выдержал, попытался целовать меня так, как хотелось ему, но я отстранилась и прижала указательный палец к его губам.

А потом, касаясь его скулы кончиком носа, спросила тихо:

– А какова цена нашей любви?

– Иногда ты меня пугаешь, – осторожно ответил Антон, беря мою руку в свою и прижимая к груди, к самому сердцу.

Дальнейшему разговору помешал телефонный звонок – звонил Андрей, и я, даже сидя на соседнем кресле, слышала, как он кричит. Тропинин слушал, морщился изредка и вставлял односложные фразы.

– Зол? – только и спросила я. Наверняка менеджер в ярости от того, что сразу двое музыкантов укатили без его ведома и согласия.

– В ярости, – кивнул Антон, хотя это его не сильно заботило.

– Может быть, вам вернуться раньше? – опасливо спросила я.

– Не хочу, – было мне ответом. – Хочу быть с тобой.

– Ты как капризный ребенок, – коснулась я его светлых, редкого пепельного оттенка волос. И за что я так сильно его люблю?..