Я, было, хотела вскочить, чтоб объяснить тут всяким жрецам, что подобное обращением с моей подругой неприемлемо, как меня остановила ладошка девушки и ее тихий шепот:
Переведя взгляд с меча на жреца, Ивильмира еще немного отклонилась и миролюбиво предложила:
Честно признаться, сколько именно он назвал имен я не знаю, так как где-то на двадцатом великом мастере, я плюнула на это дело и, поудобнее разлегшись, задремала, чувствую направленные на меня завистливые взгляды подруги. Ей-то приходилось его слушать, так как меч все был направлен на нее, а жрец так разошелся, что на попытки женщины его прервать попросту не обращал внимание. Его сестра тоже задремала, но думаю, она сама была способно продекламировать все имена великих мастеров, в чьих руках умудрился побывать этот меч.
Мужик все перечислял и перечислял, пока подруга не пробормотала:
К нашему удивлению он и, правда, заткнулся, вот только молчал не долго.
Хоть голос у девушки был тих, мягок и нежен, но он произвел просто поразительное действие на мужчину, так как он вправду успокоился, убрал меч (он засиял в его руке и исчез) и присел на место. Раздраженно сложив руки на груди, жрец оскорблено отвернул голову в сторону, словно это в него тыкали мечом и на него орали.
У меня от его действий поражено округлились глаза.
Люди удивленно на нее вытаращились, а девушка даже рот ошарашено приоткрыла от подобного ответа, но подруга, совсем не смутившись, лучезарно им улыбалась.
Если бы они только знали, что скрывается за ее улыбками...
***
Лапы от бега пекли настолько, что снег, казалось, под ними таит, слоило им прикоснуться к нему.
Я не знала, почему бегу. Может мной управляла гордость, может злость, а может и ненависть... притом не на НИХ, а на того, кто сдался и остался позади.
В памяти еще оставался его последний взгляд, который я увидела, когда обернулась.
В нем было сожаление, мольба о прощение и пустота, такая же, как в красных глаза бегущих за нами тварей.