На острие меча

– Другого ответа я и не ждал. – Мужественное лицо Аквилы смягчилось.

– Благодарю тебя, стратег, что был рядом, – обратилась к нему Гипепирия. – Я обычно неуютно чувствую себя среди этих варваров-скифов.

Префект изысканно склонил голову.

– Всегда к твоим услугам, госпожа…

Гликерия бесшумно скользнула в комнату Лукана, когда он уже оделся по форме. Обвила его шею руками и порывисто прильнула к губам. Потом отстранилась и заговорила быстро, глотая слова, словно боялась упустить что-нибудь:

– Я все слышала. Я знала, что этот день придет и что ты вернешься в легион. Это твой долг. Только прошу, пообещай мне, Гай… пообещай, что останешься жив… ради меня. Скажи мне это.

– Обещаю. – Он обнял ее и прижал к груди. – Обещаю, ради нас обоих.

Глава 23

Киммерик, май 46 года н. э.

Облака скрыли луну, серебряные дорожки на глади озера поблекли и наконец исчезли совсем.

– Темнотища, хоть глаз выколи, – проворчал Кассий, пробираясь к кромке воды во главе своей центурии.

Его легионеры осторожно, стараясь не бряцать оружием, двигались за ним гуськом в колонне по двое. Лукан остался со своими тремя турмами кавалерии чуть в стороне, ждать сигнала от центуриона…

Тремя днями раньше Флакк предложил Галлу дерзкий по своему замыслу план захвата южных ворот, вплотную подходивших к небольшому местному озеру. Оно служило природной преградой и таким образом как бы продолжало укрепления второго вала. Озеро имело вытянутую форму, и южный берег его практически выходил к понту. Узкий перешеек, отделявший водоем от моря, боспорцы укрепили так, что ни о каком штурме не могло быть и речи; маленький отряд из ста человек мог обороняться здесь месяцами. Кто-то из штабных даже вспомнил о Фермопилах, когда горстка спартанцев задержала при похожих условиях огромную армию персидского царя Ксеркса.

Командующий план трибуна одобрил и возложил на него же его подготовку. Чем Флакк со свойственным ему рвением и занимался все эти дни: сам выбрал подходящий лес, следил за сооружением плотов, ругался, когда кто-то из подчиненных по неосторожности или глупости нарушал режим секретности. Нужное количество плавсредств – десять больших плотов – приготовили за два дня, на третий был намечен штурм. Впрочем, штурмом это можно было назвать с большой натяжкой. Скорее, маневром диверсионной группы, где в качестве диверсантов выступали легионеры Кассия. На каждом плоту могло разместиться отделение из восьми человек, но поскольку в сражении за первую стену центурия понесла потери, то для этой акции ей придали ауксилариев, занявших оставшиеся свободными два плота…

Лукан вглядывался в черное стекло озера, но различал лишь темные пятна на его поверхности, да и то с большим трудом. Пятна эти медленно двигались – он это знал – к противоположному берегу, который оставался совершенно неразличимым. Иногда гнетущую тишину нарушал слабый всплеск, но это могла быть рыба или ночная птица. В одном трибун был уверен точно – Кассий высадит своих людей в тылу боспорцев, они перебьют стражу ворот и распахнут их римской кавалерии. За кавалерией хлынет пехота, займет стену и закончит то, что начала вторая центурия: защитников вырежут всех до одного и сожгут все, что может гореть. Пламя пожара будет сигналом для заговорщиков в Киммерике. Они откроют ворота города римским отрядам, в том числе и всадникам Лукана. Именно его три турмы и ала Марциала должны первыми ворваться в полис и удерживать его до подхода легионеров. Кавалерия же Аквилы пройдется смертельным потоком вдоль вала к самой Меотиде, зачищая местность от врага и выставляя дозоры. Таков был план, и у Гая не было причин сомневаться в его успехе.

– Филин. Два раза, – негромко произнес находившийся рядом декурион.

Лукан кивнул, сердце забилось, как попавшая в силки птица.

– Они добрались до берега. Сейчас начнется. – Он привстал в седле, оглядываясь на своих молодцов, замерших единой молчаливой массой: глаза сузились и блестят, губы плотно сжаты… Полная турма полегла в том первом бою, и теперь в кавалерии легиона их оставалось только три, но каких! Эти ребята горят желанием отомстить за своих товарищей, они пробьются и за эту стену, и за стену города… Лукан повернулся к декуриону. – Приготовиться…

Командир турмы вскинул руку. Его примеру последовали два других декуриона.

* * *

Плоты бесшумно и мягко, как невинный поцелуй девушки, коснулись берегового песка, и лишь легкая рябь, пробежавшая по воде, выдала их присутствие. Какое-то время люди неподвижно лежали на бревнах, вслушиваясь и вглядываясь в окружавшую их ночь. Затем, следуя за своим командиром, пригибаясь и осторожно ступая, стали выбираться на твердую почву.

Кассий первым сошел на берег, неторопливо вытащил из ножен гладий.

– Все знают, что делать, – приглушенно заговорил он. – Дальше, чтоб ни единого звука. Прибью!