На острие ножа

– Ну, они точно не будут стоять в очереди за билетами, – усмехнулась Софи. – Но если посмотреть записи с камер наблюдений, на которых террористы прибывают на место действия, они ничем не выделяются на фоне остальных людей. Они кажутся нормальными – в этом вся суть. Нельзя просто посмотреть и все понять.

С площади донеслись крики, и Софи на краткий миг схватила Сэма за руку. Но это оказалась всего лишь группка студентов, пробежавших между колонн и скрывшихся дальше по улице.

– Здесь другой случай, – сказал Сэм. – Может, мы ждем не в том месте, но если сюда придет Хари Рой, мы узнаем. Я уверен в этом.

Софи все еще сомневалась:

– Круглолицые британские индийцы – не такая уж редкость.

Сэм кивнул:

– Но испуганных круглолицых британских индийцев единицы. И он будет с компанией. И должен появиться в ближайшие двадцать минут. Так что…

– И что нам тогда делать, Сэм? Если он правда придет сюда. Что нам тогда делать?

Раздался дребезжащий грохот. Сэм и Софи посмотрели налево в сторону старого кладбища. Высокий мужчина в рубашке с жестким воротничком тащил за собой чемодан.

– Священник.

– Или одет как священник, – пробормотала Софи.

Они смотрели, как он подходит к крыльцу. Мужчина остановился, вытер лоб платком. Какой-то прохожий остановился и заговорил с ним, искренне радуясь встрече. Человек в рубашке священника положил руку прохожему на плечо, и тот опустил голову, словно в молитве.

– Согласна, это священник, – признала Софи. – Давай поговорим с ним.

Она взялась за перила, поднялась и подошла к мужчине.

– Извините. Вы участвуете в следующей службе?

Дон Хардин нахмурился, затем улыбнулся:

– Да, и боюсь опоздать. Если вы не возражаете, мне нужно пройти.

– О чем будет за служба? – Невинный вопрос.

– О прощении, мире и примирении, – терпеливо ответил Хардин. – И сегодня она будет особенной: у нас много иностранных гостей и религиозных лидеров. – Он заставил себя улыбнуться. – Так что мне действительно нужно идти, простите. – На его лбу выступили бисеринки пота.

Он обошел Софи, толкнул стеклянную дверь и исчез внутри.

Сэм появился у ее плеча.

– Он участвует в службе, – сказала Софи. – Молитва за мир и все такое.

Они стояли на высоком крыльце собора под выгравированным на стекле двухметровым Томасом Беккетом[25]. Сэм и Софи смотрели друг на друга, оба взволнованные, оба заметно встревоженные. Софи заметила приближающегося из-за спины Сэма седовласого пожилого мужчину в черном костюме и расшитой кипе. Его сопровождали четверо мужчин – по двое с каждой стороны. Они тоже были в кипах, но из простой черной ткани. Они шли неторопливо и торжественно, словно несли флаг. Софи подтолкнула Сэма локтем.

– Доброе утро, – поздоровался с Софи седовласый мужчина, поймавший ее взгляд.

– Доброе утро, раввин. Вы пришли на службу?

– Конечно, – он улыбнулся. – А вы?

Он зашел внутрь прежде, чем Софи придумала ответ.

– Полагаю, да, – сказала она сама себе.

Они видели, как за стеклом мужчина в серой мантии приветствовал вновь прибывших. Теплые рукопожатия, похлопывания по плечу. Старые друзья.

– Ну что, мы заходим, Сэм? Проведем там минут пять и сядем на автобус до университета.

Сэм посмотрел на часы:

– Посидим еще десять минут снаружи.

– Думаешь, стоит?

– Эта служба оказалась намного более важной, чем мы думали. Может, нам стоило уделить ей больше внимания.

– Ладно. Десять минут снаружи и еще пять внутри.

– Договорились. Судя по расписанию, как раз через пятнадцать минут будет автобус.

Они поднялись на самый верх лестницы и продолжили наблюдение.

Софи прислонилась к перилам, Сэм сел на ступеньку.

79

08:45

Им сказали, что дорога займет десять минут. Может, пятнадцать, если будет много машин и придется ехать в объезд. В фургоне стояла тишина – говорить было больше не о чем. Хари сидел на металлической скамейке между Камраном и Биничи. Коллинз сидела напротив. Если фургон подпрыгивал на кочке или резко тормозил, их колени соприкасались. За рулем был Грегор. Радио выключено, окна закрыты.

Глаза Хари были закрыты, руки сцеплены. Он чувствовал, как рукоять ножа вдавливается в живот. Бедром он чувствовал нож, лежащий в кармане Биничи.

Фургон замедлил ход и остановился, но Хари не открыл глаз. Должно быть, попали в пробку – они ехали всего несколько минут. Его сердце билось так сильно, что наверняка было заметно через рубашку. Хари глубоко вздохнул и почувствовал, как его покрытые корочками раны растягиваются, а ребра упираются в беспокойного, суетливого Биничи. Похоже, тот тоже волновался. Революция, к которой он стремился, вот-вот случится, и ему предстоит сыграть роль палача.

Хари провел пальцем по выпуклому контуру фотографии в кармане. Милли и Амара стали для него неожиданностью. Он привык к тому, что в жизни были только он, мать и бабушка. В его жизни был свой ритм и порядок. Отсутствие отца компенсировалось этим порядком – об этом позаботилась бабушка. Она больше не могла быть революционеркой в Индии, но по крайней мере могла быть революционеркой в своем доме. Его отец был «слабаком» и «реакционером». Если о нем заходила речь, его обычно отвергали как классового врага.