На острие (СИ)

А для этого нужно было слушаться мужа, потому, когда он дал знак к окончанию праздника, я покорно поднялась и направилась за ним к выходу.

Но едва мы переступили порог зала и оказались в личных покоях, Кен отстал на полшага:

— Я всего лишь муж наследницы. Привыкайте, на некоторых церемониях впереди будете вы.

— Зачем так официально? — готовая ко всему, я все-таки удивилась.

— Потому что вы — внучка Главы Клана. Кем бы я ни стал, я наследую Господину только пока остаюсь вашим мужем.

Ох, сколько заморочек! И ко всем придется привыкать. И, наверное, изучать церемонии. Нельзя же ударить лицом в грязь. По поведению наследницы будут судить и остальных.

Но поделиться размышлениями с мужем не успела: в дверь постучали. Пряча глаза, саро доложил, что госпожу хотят видеть посланцы Верховного Совета.

— Они в приемной.

Ох, с какой скоростью я переодевалась! И ругалась, смывая с лица толстый слой белил. Заново краситься не стала, просто нацепила розовый костюм, натянула шляпку, прикрывая обычный пучок и, нырнув в туфли-лодочки, рванула по коридору.

Саро кинулись следом, но не для того, чтобы удержать — они ненавязчиво указывали дорогу, умудряясь не обогнать ни на полшага. Признали? Или всего- навсего проявляют уважение жене Отани? Ладно, потом разберусь! Сейчас важнее узнать, что нужно Совету.

Стоило войти, мужчины встали. Я остановилась в дверях, уже понимая: что-то случилось.

— Госпожа Лара, примите глубокие соболезнования от Верховного Совета. Ваш дедушка, глава Первого Клана, скончался два с половиной часа назад.

Ноги подкосились. Если бы не подставивший руку саро, я бы съехала на пол.

В голове билась одна мысль: успели!

Гости поняли мою слабость по-своему. Переглянулись и принялись утешать. А потом заявили:

— Вы нехорошо себя чувствуете, отдохните. Заседание Верховного Совета назначено на завтра. Явятся все Главы и наследники. Надеюсь, вы будете в состоянии выслушать решение о своей дальнейшей судьбе.

Не помню, как бормотала благодарности и уверения, что завтра в полдень буду готова ко всему. А когда гости ушли, рухнула в кресло.

Застывший у стены саро ожил и через минуту ка столике стоял запотевший стакан воды.

Вот не помню, чтобы раньше мои потребности удовлетворяли с такой скоростью!

В приемную стремительно ворвался Кен. Кажется, он был неподалеку, в какой-то комнате, откуда было прекрасно видно и слышно все, что здесь происходило. Он уже знал.

— Лара… — голос дрожал от сдерживаемых слез. — Примите мои соболезнования.

— Да нет, это вы примите мои соболезнования, Глава, — прервала я его и отвернулась.

Странно. Я совершенно ничего не чувствовала. Да, дед был незримой опорой всему, но— грусти не было. Завтрашнее действо занимало меня куда сильнее. Выдержу ли?

— Кен, — отвлекла мужа от его мыслей. — Можно попросить?

— О чем угодно, — он обвел рукой помещение, — в этом здании все принадлежит вам. И стены, и вещи, и люди. И даже я, — добавил одними губами.

Вот только шуток сейчас не хватало!

— Кен, помнишь маску, в которой Господин Би показывал меня в своем салоне?

— Госпожу кошку? Да кто же ее забудет.

— Ты можешь достать такую же? И кимоно. Белое. С алыми цветами.

— Лара, завтра наследнице надлежит быть в трауре…

— Этого все и ждут. Кен, я хочу нанести внезапный удар. Ты… поможешь?

Отани подошел к креслу, положил руки на подлокотники. Я снова почувствовала аромат имбиря.

— Разве я не клялся, что принадлежу тебе? Разве не обещал поддержать тебя в любом деле? Действуй, как считаешь нужным и помни: наследница Главы Первого Клана, жена Главы Первого Клана всегда права, чего бы она ни натворила.

82

Я не спала. Из-за Кена. Он сказал, что до утра нужно многое успеть и умчался.

Было немного обидно, все-таки брачная ночь, но возражать казалось глупым — из- за меня же старается. Не переиграем Верховный Совет, и Клан будет уничтожен. Но, что еще важнее, уничтожена буду я. Может, меня просто убьют, способ устранения неугодных здесь стар, как мир, а может, признают брак недействительным и найдут другого мужа. Тогда уж лучше первое — я не согласна на клетку, даже и золотую. С Кеном у меня хотя бы обоюдно выгодный договор. Вон, как светился после того, как получил власть над кланом. Он для него — вся жизнь, и именно поэтому я приложу все усилия. Я не хочу видеть погасший взгляд мужа.

Потому, что говорила правду: я его люблю. Люблю этого немного безумного саро, этого чокнутого, этого…

Эпитетов было много, произнести мне все не позволили: в дверь постучали и, дождавшись ответа, в спальню вошел посыльный — невысокий молодой человек в строгом костюме. Рядом с ним напряженной пружиной застыл мой телохранитель.

— Госпожа, господин Отани просил передать это вам, — на столик легла большая коробка, еще недавно перевязанная алым бантом.

Поймав мой взгляд, телохранитель смущенно пояснил:

— Мы не сумели завязать точно так же, а посыльный сказал, это срочно.

— Это действительно срочно, — я приподняла крышку. — Спасибо. Можете идти.

Они послушались? Ничего себе!