На пепелищах наших домов

Сколько прошло времени, Азат не знал, но скоро окончательно выбился из сил. Снова поставил тачку на упор, повернулся лицом в сторону города и уселся на высохшую траву. Достал фляжку, поболтал. Там осталась едва ли половина, но экономить воду смысла не было. Если ему суждено вернуться до машины, то в ней еще целый бак, а уж если нет, то какая разница?

Вставил питьевую трубку, посмотрел вниз. Отсюда был виден четкий след из примятых сухих стеблей, который оставила тележка, а мертвые и безжизненные развалины Бугульмы просматривались как на ладони. Поближе к горе город выглядел еще ничего, а вот по направлению к железнодорожной станции разрушений становилось все больше. Башкир даже стащил со спины рюкзак, нашел внутри трофейный ПСО и приложил к окуляру противогаза.

Чем дальше, тем хуже. Там и выгоревшие дома, и большие черные участки, которые двадцать лет назад были зелеными парками и скверами. А на месте самого вокзала, где, как он угадал, находился эпицентр, не осталось ни одного целого здания.

– И ради чего все это? – спросил башкир, прекрасно понимая, что те, кто принимал решения об ударах, ему не ответят. – Только чтобы поезда проехать не могли? Чтобы на фронт людей и технику нельзя было отправить?

Хотя о каком фронте могла идти речь? Не как в старину же воевали.

Да и цели устанавливали не те же люди, что запускали ракеты. Объекты, которые должны быть уничтожены, выбирали еще лет за шестьдесят до Войны. Мудрые генералы в кителях, увешенных наградными планками, прошедшие другую войну. Тогда она, наверное, казалась самой долгой и кровавой и вряд ли хоть кто-нибудь думал, что во время следующей цивилизация окажется попросту уничтожена.

Убрав прицел обратно в футляр и бросив его в рюкзак, башкир сделал еще несколько глотков, не без сожаления поднялся и понял, что не помнит, куда и зачем шел.

С сомнением поглядел на тачку, осмотрелся вокруг, но ничего, кроме дороги, нависавшей над ним вершины и раскинувшейся у подножия Бугульмы не увидел.

– Я ведь куда-то шел, – проговорил Азат. – И у меня была цель. И я должен был что-то сделать, чтобы кому-то помочь.

Это он помнил. Но вот ни в чем заключалась эта цель, ни в чем состояла его задача, понятия не имел. По поводу того, кому помочь – знал, что своей семье. Попытался вспомнить лица жены и детей, но не смог, вместо них перед внутренним взором представляли только уродливые лысые морды с огромными, на пол-лица глазами, черными, будто ночь.

Но одновременно с этим он понимал, что морд этих до сих пор не видел, а значит, его семьей они быть не могли.

А потом забылось и это. Появилось дикое желание наплевать на все, улечься прямо тут, в траву, и заснуть. Перехватить хотя бы полчаса отдыха – может быть, проснувшись, он вспомнит? Или внезапно окажется, что все, происходившее за последние несколько дней, было всего лишь кошмаром?

А что происходило-то?

Веки постепенно тяжелели, он, не выдержав веса своего тела, которое будто свинцом залили, улегся на землю. Заложил руки за голову: так было гораздо удобнее, посмотрел в небо.

Облака на такой высоте были совсем близко. Казалось, руку протяни, и сможешь пощупать тучу, мягкую и теплую, словно вата. Они бежали друг за другом, гонимые ветром, словно играли в догонялки. Какое-то время он наблюдал за этой игрой, но скоро ему это надоело и он закрыл глаза.

– Азат! – услышал он низкий и грубый мужской голос совсем рядом. Вспомнил, что это его имя, и открыл глаза.

Справа в шаге от него, возле тележки, на земле сидел мужчина в защитном костюме незнакомой модели, выполненном в пиксельном камуфляже, правда о цвете оставалось лишь догадываться. Противогаза на нем не было, зато имелся автомат, который с виду напоминал привычную «ксюху», только пластиковую и с нормальной газовой камерой.

Башкир удивился тому, откуда здесь взялся этот мужик, но быстро пришло понимание, что все правильно и угрозы для Азата он не представляет. К тому же никакой агрессии неизвестный не проявлял, сидел себе да ковырялся в травяной трухе найденной где-то палочкой.

– Отдыхаешь? – спросил он. – Нормально тебе?

– Нормально, – кивнул Азат. – Устал вот. Отдыхаю.

Лицо мужика казалось странно знакомым. Он был бы похож на татарина, если бы не слегка вздернутый, даже несмотря на следы множества переломов, нос, и не слишком широкое для них лицо. Цвета глаз башкир разглядеть не смог, так как зрение все еще работало в монохромном режиме, но что-то подсказывало ему, что радужка у них слишком светлая для карих.

– Ну и хорошо, что отдыхаешь. – Он рассмеялся и слегка наклонил голову.

Это зрелище заставило башкира внутренне содрогнуться. Конечно, и на лице у мужчины было несколько старых шрамов, но рубец на темени выглядел совсем свежим. Он был огромным, сантиметра три в диаметре и, казалось, слегка пульсировал, напоминая не собственные ткани, а какой-то хищный гриб, присосавшийся к черепу человека снаружи.

– А, это… – Мужчина прикоснулся пальцами к ране на голове. – Это бывает. Быстро затянулось, но уродливо вышло, знаешь. Рассосется потом, может.